Олег Попцов - На суше и на море 1986

Люди помнят. Помнить необходимо. Пуста земля без памяти.

Когда-то эта входная дверь, теперь такая чинная, выстреливала пушкой. С нею состязались другие двери. Грохотала — им в унисон — в спортзале штанга, раздавались удары по мячу, сопровождаемые возгласами, криками. В субботний и воскресный вечера, когда спортзал превращался в клуб, на всю округу были слышны стихийно-струнные раскаты… Здесь шумно и весело жили, шумно и весело проводили время. Здесь помещалось наше общежитие.

Его и видно было издалека. Теперь, среди новостроек, здание как-то потерялось.

Что нам особенно нравилось — наискосок, через улицу, был стадион, возле храма Христа Спасителя. С весны до поздней осени, до холодов, кипели под сенью храма футбольные страсти. На этом месте — поменьше размером — теперь крытая спортплощадка.

Сейчас храм — памятник зодчества — реставрируют. А еще совсем недавно в нем была большая музейная экспозиция — революционная борьба, гражданская война, знаменательные события, в центре которых оказался дом, ставший впоследствии нашим общежитием. «В этом здании в 1919 г. находился штаб героической обороны города Уральска», — свидетельствует мемориальная доска.

Осада началась в апреле. Вооруженные Деникиным белоказаки навалились всей силой, взяли Уральск в кольцо. Казачий генерал Толстов грозил, пытался запугать, посеять панику. Но город не дрогнул, красный Уральск принял вызов.

Толпы добровольцев шли к штабу обороны, к Кареву дому, самому большому тогда в городе. Их сводили во взводы, роты. Выдавали оружие, тут же обучали, как с ним обращаться.

Быстро создавались укрепления — полевые оборонительные рубежи. Работами руководил военный инженер, опытный фортификатор Дмитрий Михайлович Карбышев, в годы Великой Отечественной проявивший исключительное мужество, стойкость — предпочел смерть предательству.

Не хватало вооружения — наладили изготовление гранат. Рабочие депо вместе с саперами оборудовали бронепоезд — паровоз, два пулеметных броневатна и бронеплощадку для трехдюймового орудия. Назвали «Нежданный». Он и в самом деле был неожиданностью для врагов: появлялся внезапно, поддерживал оборонявшихся своим огнем.

Не хватало медикаментов, продовольствия, фуража, самого необходимого. Но город боролся, отражал одну атаку за другой. Чудеса храбрости показывал спешно сформированный кавалерийский дивизион, которым командовал лихой красный казак Ефим Почиталин. Примеров героизма было не счесть.

Белоказаки готовили штурм, генеральное наступление. Оно началось на рассвете. Впереди полк «имени Иисуса Христа» — бородачи с иконами на груди и на пиках, отдельно, на конной тяге, огромная икона Михаила Архангела…

Не помогли иконы. Но белые не унимались. Подтягивали свежие части. Стремились найти в обороне брешь.

Шли непрерывные бои. На улицах рвались снаряды. Много раненых, больных. Силы защитников города иссякали.

И помочь осажденным было трудно. Пытались части пробиться к городу — не смогли. Своя дивизия —25-я Чапаевская — под Уфой бьет Колчака. А казаки лезут и лезут.

В ту тревожную пору в штаб Южной группы Восточного фронта пришла телеграмма. Ее здесь знают едва ли не все: «Прошу передать уральским товарищам мой горячий привет героям пятидесятидневной обороны осажденного Уральска, просьбу не падать духом, продержаться еще немного недель. Геройское дело защиты Уральска увенчается успехом. Предсовобороны Ленин».

Так оно и было. Спустя недолгое время — весть: Колчак на Белой разбит! 25-я Чапаевская двинулась на выручку Уральску.

Днем и ночью шли конники Чапаева. Спешили. Одиннадцатого июля город встретил их слезами радости и громом оркестра. При огромном стечении народа Василий Иванович принимал парад частей Уральского гарнизона, произнес речь…

«Есть счастливые города, где дышит историей каждый камень…» — прочел я недавно в одной хорошей повести. Конечно же Уральск из их числа. Здесь что ни шаг — следы далекого или не очень далекого прошлого, бурных и славных событий.

— Анис… Антоновка… Ну, это яблоки известные… А вот, каковы красавцы! Петр Первый. Есть у вас такой сорт? Вкуснота! Ты попробуй, попробуй…

Совсем неподалеку, в каком-нибудь километре отсюда, степь. Полынь да верблюжья колючка. А здесь, в этом садово-огородном раю…

— Виноград покажи ему, виноград! — доносится с веранды, где женщины накрывают стол.

— Покажу непременно, — отзывается Павел и ведет меня к пышно разросшейся лозе. — Шасла, — поясняет он. — Мадлен…

Я гляжу на тяжелые янтарно-розовые гроздья, налитые сладким соком, и не верю глазам своим. Арбузы, дыни, яблоки — это здесь издавна, это в порядке вещей. Но виноград под Уральском?!

Жена Павла, Татьяна Борозна, — моя однокурсница. Почти всю войну, после выпуска, проработала в Джамбейте. Район большой, даже обширный, что ни день — вызовы. По степи на таратайке либо верхом. Летом жара, пыль, зимой бураны.

«Жила в казахской семье. Как бы поздно ни вернулась, а часто среди ночи, хозяева мои обязательно встанут, помогут выпрячь. Всегда у них наготове два казана с горячей водой, один — мне помыться, другой — чаю попить. Заботились, как о дочери…»

С той давней уже поры между семьями дружба. За обедом с нами черноволосый красивый парень. И имя у него красивое — Азамат. Это внук бывших Татьяниных хозяев. Гостит, поступать приехал, сдавать экзамены…

Потом Татьяну перевели в Уральск. Жилья не было, квартировала. В доме, куда ее пустили, остались только мать и дочь, мужчины воевали. Сначала пришла похоронка на отца. Еще эта боль не утихла — позвали в военкомат… Артиллерийский разведчик Павел Фокин пропал без вести. Оплакали и его. Но сообщение оказалось ошибочным: он был ранен и часть его потеряла… Вернулся после войны, увидел Татьяну. С тех пор они вместе.

А время идет. Вырос сын Владислав, он слесарь-сборщик, мастер своего дела. Его жена Надя — технолог на заводе, где полжизни проработал Павел. Внук ходит в школу…

Говорим, говорим — не можем наговориться. Вспоминаем. Всякое вспоминаем… Трудное, горькое. Друзей, которых уже нет. Радостное, светлое. Его было больше, много больше…

Молодые поглядывают на нас, слушают. Похоже, им все это интересно.

Пусть слушают…

Он был мне чужим, этот город, когда я туда попал. Совсем чужим. А стал… Насколько беднее была бы моя жизнь, не случись нашей встречи.

Очерк

Художник А. Кретов

Торжество открытия Царскосельского лицея состоялось 19 октября 1811 года. В тот день на церемонии представления Александру I воспитанников «нового святилища наук», удивительно похожих один на другого в парадных синих мундирчиках с красными воротниками, наряду с именами Пушкина, Кюхельбекера, Дельвига, Пущина прозвучало в напряженной тишине также имя Федора Матюшкина.