Олег Попцов - На суше и на море 1986

Одногодок Пушкина, он родился в Германии, в Штутгарте, где его отец был советником в русском посольстве. После скоропостижной смерти мужа мать Матюшкина, Анна Богдановна, переехала в Москву. Здесь Федор получил начальное образование в университетском пансионе, а после успешной сдачи вступительного экзамена попал в число двадцати девяти отроков, составивших первый — уникальный — набор Царскосельского лицея.

Почти каждый из членов шумной и озорной лицейской общины награждался каким-нибудь шутливым прозвищем. У Матюшкина их было два — Федернелке и Плыть Хочется. В общежитии лицеистов на четвертом этаже дворцового флигеля ему отвели двенадцатую комнату. Соседнюю «келью» занимал Иван Пущин. В № 14 обитал Александр Пушкин — он же Француз или Обезьяна С Тигром. А в комнате № 38, напротив Матюшкина, жил Вильгельм Кюхельбекер.

Склонности и намерения лицеистов определились довольно быстро. С самого начала было ясно, кто, подобно Горчакову, пойдет по линии дипломатической службы, кто — по литературной части, кто — в департамент министерства народного просвещения; «иной, под кивер спрятав ум, уже в воинственном наряде гусарской саблею махнул»… О Федернелке все знали, что он не помышляет ни о славе сочинителя, ни о карьере дипломата, а мечтает стать моряком. С упоением зачитывался он имевшимися в лицейской библиотеке записками о далеких странствиях И. Крузенштерна и Ю. Лисянского, Н. Хвостова и Г. Давыдова, В. Головнина и других русских морских офицеров.

Осуществлению его мечты содействовал директор Лицея Е. А. Энгельгардт. Когда шестилетний курс обучения лицеистов подходил к концу, он начал хлопоты с целью добиться разрешения Матюшкину участвовать в «кругоземном вояже», затевавшемся В. М. Головниным. Вскоре после выпускного акта, состоявшегося 9 июня 1817 года, такое разрешение для новоиспеченного «коллежского секретаря» было получено.

От имени товарищей Матюшкина торжественно напутствовал сочиненной им «пиэсой» Кюхельбекер — милый, застенчивый Кюхля, излюбленная мишень лицейских остряков:

Непосредственно от Пушкина получил Федор подробнейшие наставления, как ему надлежит вести «журнал» путешествия — без многословия, но тщательно фиксируя все примечательные события и описывая впечатления от природы и встреч с иноземными племенами.

Эпоху русских кругосветных путешествий открыли в 1803 году — ровно столетие спустя после основания Петербурга — И. Крузенштерн и Ю. Лисянский. Вслед за тем еще трижды пронесли русские корабли бело-голубой андреевский флаг вокруг земного шара. Пятое путешествие поручено было возглавить капитан}^ второго ранга Василию Михайловичу Головнину, широко известному к тому времени благодаря драматическому плаванию на «Диане» и появившейся в результате этого плавания книге «Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 18J2 и 1813 годах, с приобщением замечаний его о Японском государстве и народе».

В «славный день Бородина» (память о нем была еще у всех свежа) — 26 августа 1817 года шлюп «Камчатка» покинул кронштадтский рейд, унося на борту восемнадцатилетнего волонтера Федора Матюшкина, определенного в должность гардемарина. Всего каких-то два с половиной месяца назад, бродя по благостным аллеям царскосельского парка, «коллежский секретарь» лишь робко надеялся на возможность подобного счастья, и вот теперь Кронштадт исчезал за кормой.

Из членов экипажа 28-пушечной «Камчатки» кроме капитана следует еще особо выделить двух мичманов, впоследствии знаменитых географов — Фердинанда Врангеля и Федора Литке. Мало что так сближает, как длительное совместное путешествие, и отношения Матюшкина с обоими молодыми людьми сделались вскоре дружескими.

Первые недели Матюшкина несказанно донимали острейшие приступы морской болезни. Хоть каким-то, но весьма слабым утешением служило воспоминание о том, что сей изнурительный недуг постоянно не давал покоя герою Трафальгара лорду Нельсону, гробницу которого Матюшкин посетил в Лондоне. Туда он выезжал вместе с Головниным, пока их шлюп стоял в Портсмуте.

Навсегда памятным, как для любого моряка, стал для Матюшкина тот день (23 октября), когда он впервые пересек экватор. На «Камчатке» это событие было отмечено по всем правилам освященного давностью обычая. Команда выстроилась на шканцах. Капитан зачитал приказ с объявлением «благоволения» офицерам и денежного награждения «нижним чинам». Прогремел девятикратный салют южному полушарию.

Затем на носу судна послышались звуки музыки, и появился со своим неизменным трезубцем властитель морей Нептун в сопровождении свиты тритонов. А как же может подобное веселье обойтись без Бахуса? Он тоже здесь, подле своего дяди. Нептун грозно вопросил, кто капитан корабля. Узнав, что это его старый знакомец В. М. Головнин, «колебатель земли» прошествовал милостиво поздороваться с ним и со всеми, кто ранее уже проходил экватор. Тех же, кто совершал это впервые, велено было подвергнуть ритуальному «крещению» в экваториальной воде.

«Камчатка» показала себя отменным по тем временам ходоком. Вскоре путешественникам открылись берега Нового Света. Местом ближайшей стоянки избрали Рио-де-Жанейро. За полмесяца Матюшкину удалось немало повидать в Бразилии. Экзотические пейзажи приводили его в восторг; однако радужное впечатление от них было во многом вытеснено отложившимися в потрясенной душе недавнего лицеиста тягостными картинами рабства, которое продолжало насаждаться португальскими колонизаторами. После всех ужасов, что явились ему на невольничьем рынке, на кофейных плантациях, на корабле работорговцев, легли в дневник строки: «Там можно видеть все унижение человечества как со стороны притесненных несчастных негров, так и со стороны алчных бесчеловечных португальцев… Все, что можно себе вообразить отвратительнейшего, представляется глазам нашим».

Матюшкинский «журнал» красноречиво отражает мировосприятие друга Пушкина и будущих декабристов: «Необходимо бы надобно было исчислить, токмо не новейшим политикам, которые думают о золоте и силе, но другу человечества весь вред и малую пользу, который принесла торговля неграми как для Африки, так и для Европы. К несчастьям Африки принадлежат беспрестанные войны, которые ведут между собою народы, чтобы доставить европейцам невольников… истощение большей части морских стран Африки, происшедшее от беспрестанного вывоза негров, и жизнь сих несчастных прекращается преждевременной смертью. Большая часть их умирает во время плавания в Америку от худой пищи и скорбута, от тяжелых работ, от недостатка свежих припасов, наконец, от наказаний и мучений, которые они испытывают здесь на плантациях, — вот главнейшие причины, почему большая часть помирает в бедности, с печали, с отчаяния. Сколько слез и сколько крови проливается в Африке!..С сими физическими несчастьями соединены болезни душевные, происходящие от рабства, которые уничтожают во всех американских колониях, особенно в Бразилии, малейшие чувства милосердия и человечества, потому что там, где есть рабы, там должны быть и тираны. Присовокупить еще к сему продолжительные кровопролитные войны между морскими державами Европы, участие, которое в сем принимают все государства, от сего участия новые войны, новые бедствия…»