Михаил Кожухов - Клуб путешествий. Записки командора и других путешественников (сборник)

– Я тогда сильно удивился. Возможно ли такое? И выглянул на доносившиеся крики. О ужас! Якорем вперед плыли не соседи-французы, а это я, снесенный ветром и волной, дрейфовал на кораллы. Хорошо – помогли соседние яхты, иначе мне одному в той погодной ситуации было бы не справиться.

Майкл, бывший пилот пассажирских джетов, и его жена Роксанна путешествуют недавно. Как и все американцы, они очень законопослушны и патриотичны. Это отличает их от немцев и австрийцев, которые часто любят поругивать казначейства и политиков своих стран.

Зато в отношении Фиджи мнение у всех едино: природа и люди здесь самые что ни на есть настоящие. Ведь если представить, что кинофильмы – не что иное, как воплощение наших грез, то можно понять, что испытала Брук Шилдс, когда еще девочкой – подростком ныряла голышом в воды «Голубой лагуны», или Том Хэнкс, выброшенный на пустынный фиджийский остров, стал «Изгоем» и боролся, чтобы выжить и вернуться назад в цивилизацию, а Джуди Фостер в «Контакте» на воссозданном ее воображением фиджийском берегу повстречала образ своего отца.

– Ты обращал внимание на их сандалии? – начинает новую партию Майкл, – Они здесь у всех разные, в зависимости от социального положения в обществе.

Действительно, наблюдая местных аборигенов в Суве (к индусскому населению Фиджи это наблюдение относится в меньшей мере), я ловил себя на мысли, что не могу по внешним признакам определить социальную ступеньку в обществе того или иного фиджийца.

Все мужчины носят юбки до икр и все сплошь в кожаных сандалиях, и даже президент с премьером, фотографии которых висят в каждой торговой лавке!

– В этом весь фокус, раскрывал «тайну» местного общества канзасец, будучи сам тайным масоном. – Нужно смотреть на качество и рисунок плетения кожи. Я видел экземпляры, которые стоят в лавках по двести баксов!

Моя ладья опять под ударом. Опять мат? – С тебя, дружище, еще банка пива…

Мана-атолл – это деревушка с двумя десятками хижин, покрытых пальмовыми листьями, отелем с богатой клиентурой из Японии, взлетно-посадочной полосой для небольших самолетов из Нанди (главные воздушные ворота Фиджи) и лагуной с проходом между рифами, приспособленным лишь для парусных яхт и небольших прогулочных катеров.

Мана, в отличие от полинезийских атоллов, по своим размерам остров совсем небольшой: часа достаточно, чтобы обойти его по периметру.

В южной части атолла – несколько холмов, придающих ему горный пейзаж, где с высоты тридцати метров можно окинуть взглядом и сам остров, голубую гладь прибрежных вод Фиджи. Сплошным ковром, словно сотканный орнамент бирюзового цвета по спокойной голубой глади, вплоть до виднеющегося вдалеке Большого Острова, простирались песчаные банки и отмели. В дымке тонкой полоской вдоль берега пристроилась Лаутока – сахарная столица страны.

Население этого города более, чем наполовину состоит из родившихся здесь, на Фиджи, уже в третьем-четвертом поколении индусов, завезенных сюда на плантации сахарного тростника в ХIX веке англичанами-колонизаторами. Последние, окончательно убедившись в том, что заставить местных двухметровых гигантов на себя трудиться значительно сложнее, завезли рабочую силу издалека.

Сей час этнические индусы благодаря природной тяге к коммерции – главный гарант процветания страны. На Мане же, как и на других атоллах архипелага Маманука, жизнь до сих пор так и течет, никуда не торопясь.

– Фиджи тайм, – говорят местные, подразумевая при этом, что время на атоллах безразмерно…

Мозэс занимался стиркой, когда мы ровно в полдень предстали перед его хижиной. Сзади – ворох белья, уже перестиранного и готового к сушке.

Не меньшая куча еще нестиранного белья, ожидавшего, когда стиральная доска и кусок хозяйственного мыла в руках рыбака превратят его вновь в чистое.

– Жена нашла работу в отеле, дети в школе, а я – по хозяйству, – что-то в этом роде весело проговорил Мозэс, прополоскав руки, чтобы принять наш подарок – литровую бутылку оливкового масла.

– Что это? У нас такое не продается. Даже в Лаутоке.

Мы объясняем и с тоской замечаем, что с подарком не угадали.

– Да, но мы жарим все на кокосовом масле, которое сами и делаем, – рассуждает вслух Мозэс. – А от этого, я боюсь, у нас будет болеть желудок, – резюмирует он.

– Знаете, что? Это хорошее жирное масло – я его буду использовать, чтобы натирать свою кожу, – окончательно решает судьбу масла рыбак, а последовавшее затем приглашение на обед отвлекает нас от дальнейших раздумий на эту тему.

– Сегодня ночью мы с соседом наловили сардин, и я приготовил их в соусе из кокоса. А в другой кастрюле – маниок, бананы, морковь и клубни таро. Угощайтесь.

Вкусно.

Мы здесь, на атолле, уже третью неделю, и нам до сих пор не надоело это безделье. Но мы хотим увидеть Ясаву, чтобы потом опять прийти на Ману, постоять в ее лагуне прямо перед рифами под дающим прохладу пассатным ветром, побродить по ее пустынным белоснежным пляжам и вновь увидеться с теми, с кем нас здесь уже свела судьба.

Побеседовав еще какое-то время и получив исчерпывающие объяснения, где в Лаутоке имеется магазин рыбных снастей и обувная лавка – в надежде найти там кожаные сандалии, – мы распрощались с хозяином сегодняшнего обеда и все время пути до моторки, привязанной к пальме на берегу, философствовали о том, как же немного нужно человеку для счастья.

Семью и возможность пропитания, не обременяя себя условностями комфорта и престижа современного общества.

Снасти, чтобы иметь каждый день ужин и… новые сандалии, чтобы дети ходили в школу не босиком. Остального здесь, на Мане, предостаточно.

И вправду, что еще для счастья нужно?

10 февраля 2016 года на Бали начинается самый главный религиозный праздник Хинду – Галунган. Десять дней подряд остров будет гудеть от там-тамов, шествий, жертвоприношений, дневных и ночных песнопений и буйных красок нарядных улиц и одежд балинезийцев. Это значит, что десять дней никто и пальцем не пошевелит, чтобы прийти убраться в саду и в доме. Все придется делать самому. В том числе и пылесосить бассейн, и бромировать воду. Можно, конечно, было взять мусульманина с Джавы, но когда у них начнется Рамадан, то мало не покажется. Поэтому лучше потерпеть, пусть все будут местные.

По случаю праздника, а он устраивается раз в году, причем балинезийский календарь состоит всего 210 дней, всем работникам полагаются денежные подарки, чтобы они могли достойно провести в своих домах церемонии. Ведь Галунган – это праздник победы Дхармы над своим антиподом. Именно в эти десять дней на Землю спускаются духи умерших родственников, которых надо уважить и ублажить. Я не очень разбираюсь во всех тонкостях этой науки, но в конечном итоге духи возвращаются на небо и два последних дня – их называют Кунинган – это веселый праздник живых. (см. фото 62–65)