Михаил Кожухов - Клуб путешествий. Записки командора и других путешественников (сборник)

Жаль, наш пес Кай чувствовал себя неуютно. В заведениях он привычно укладывается под лавкой или где-то в уголке, чтоб вздремнуть, пока родители потешаются, а на рынке не разляжешься, бетон, всюду вода, недовольный был. И чему радоваться? Пришлось стоять, да еще привязанным, чтоб не лез к покупателям.

Раньше я удивлялся, какие у европейцев воспитанные спокойные собаки. Тихо лежат под столом в ресторане, не шелохнутся. Вот, думал, послушание! Но, проехав с Каем, понял – дело не в послушании. Просто европейские собаки, сопровождая хозяев по магазинам и ресторанам, сильно устают. Как их не очеловечивай, они животные, у них другой режим, они не могут бодрствовать с утра до ночи. Для собак ресторан – привал, возможность покемарить под стук ножей и вилок. Кай быстро понял, что к чему, теперь сразу лезет под стол или лавку, как дома на кухне. Мы просим для него воду в миске (такой бонус для гостей с собаками есть почти всюду). Кай с удовольствием пьет и затихает – на час, на два.

Но, случалось, и рядом с кухней Кай попадал в центр внимания. Зашли в луковый ресторан, интересно было – что за чудо такое, луковый ресторан. Да, лука там много, но и мяса с птицей не меньше (например, в немецком Веймаре проходят ежегодные луковые праздники – в октябре, как наши праздники урожая). Посетителей в ресторане было мало, у официанток, совсем еще девчонок, нашлось время позаниматься с Каем. Подходят, спрашивают:

– Можно вашу собаку угостить?

А у нас правило – со стола не давать, из чужих рук тоже. Не потому, что такие мы строгие и правильные владельцы, а по причине аллергии у Кая. Когда щенком болел, его пичкали антибиотиками, нарушили, видимо, иммунную систему. Теперь съест что-нибудь не то – краснота, сыпь, расчесы.

Но девушки были так любезны и добродушны! Не смогли им отказать. Они принесли в одноразовой посуде целое блюдо – аккуратно нарезанные сосиски, ветчина:

– Gutten Appetit, Kai!

В крупных городах немало ресторанов, в своем роде, гастрономических аттракционов для приезжих. В них, конечно, видна некоторая историческая нарочитость, но на качество еды она не влияет, в таких местах держат марку. Вот мюнхенская легендарная пивная «Хофбройхаус». Не потому ж туда идут тысячи гостей, что когда-то там была создана НСДАП?! Они идут с целью выпить пива, отменного! Оно таким было задолго до Гитлера и осталось таким после него. «Хофбройхаус» теперь есть в Гамбурге и в Берлине. Интерьер традиционно баварский, пиво и блюда в основном совпадают. В гамбургский мы заходили с Каем. Как и в венское «Кафе Централь» (Café Central), не менее известное туристическое место, там еще Троцкий играл в шахматы.

В «Кафе Централь» нежные десерты и важные типично венские официанты. Но главное там другое. Музыка, прекрасные пианисты, характерная акустика, все для романтически настроенных клиентов. Читали о здешнем тапере, который по просьбе русских исполняет мелодию из «Семнадцати мгновений весны». Попросили, он сходу начал играть, но не вполне угадал мелодию и, понимая, что не получилось, устроил для нас ностальгическую советскую пятиминутку – «Темная ночь», «Шаланды». Душевно посидели.

Повсюду в Европе, в любом медвежьем углу, можно найти заведение, которое по историям, случившимся в нем и с его гостями, не уступает ни музею, ни ратуше, ни тюрьме. На стенах – старинные снимки: бабушки-дедушки, подвенечные платья, усы, бакенбарды.

– Кто на фото, вы не знаете? – спрашиваю у официанта, показывая на старинный портрет человека в галстуке.

– Знаю. Это дедушка того мужчины! Видите, в соседнем зале за дальним столом?

– Пожилой, тот, что с газетой?

– Да, это мой дедушка!

– Не понял, кто чей дедушка?

– Мужчина с газетой – мой дедушка, а портрет на стене – дедушка моего дедушки. – То есть он, – я вновь показал на портрет, – ваш пра-пра-дедуш-ка?

– Да!

– И вы здесь, в ресторане?!

– Нет. Я учусь, сейчас каникулы, и здесь я подрабатываю.

Вообще, хозяин в зале, который не считает зазорным обслужить гостей, – это всегда тепло и красиво. Туристическая судьба дважды заносила меня в Церматт, курортный город у подножья горы-красавицы Маттерхорн. Первый раз был там с сыном. Нашли ресторанчик для местных, он в центре, при небольшом отеле. Компания мужчин азартно резалась в карты, кто-то пришел с двумя огромными альпийскими собаками. Тесно, жарко, но весело. У картежников на столе стояло пиво, другие гости ели что-то деревенское – картошка, сырное фондю. Мы мялись у входа – видим, мест нет. Подошла хозяйка, женщина в годах, строгая, измерила нас взглядом, поняла – голодные, сухо сказала:

– Там, рядом с баром, есть два места. Устроит?

Столик оказался мал донельзя, сидеть неудобно. В хохочущем, дурманящем от вкусного запаха шалмане мы чувствовали себя немного странно. Но быстро поняли: мы в крепких правильных руках, и не в нашу пользу из них выскользнуть. Вновь подошла хозяйка, так же сухо спросила, что хотим заказать. Она как бы гипнотизировала нас, одно лицо с королевой Беатрикс, почти двойник, это бросалось в глаза. Я отложил меню, сказал, принесите, чтоб было вкусно, и вино недорогое, но хорошее.

Ужин получился долгим. Или долгой вышла бутылка? Или сердечно поговорили отец и сын? Или это была экскурсия по фактически швейцарскому дому – картежники наигрались и ушли, на их место сели другие, ели-пили, а мы все сидели, впитывали местный дух. Хмельной от сытной еды и вина, я решил сократить дистанцию с хозяйкой, спросил:

– Простите, а вы знаете, что вы похожи на…

– …королеву Нидерландов. Знаю, мне об этом часто говорят.

– Вот, вот! И мы заметили! Вы родственники?

– Нет-нет, – ухмыльнулась она. – Я здесь, в Церматте, живу. Всю жизнь.

– Простите, а ваше имя? – совсем осмелел я.

– Беатрикс.

– Шутите?

Она взглянула на меня и скупо улыбнулась.

– Нет, не шучу. Правда.

Через два года вновь был в Церматте, теперь с женой и собакой. Пришло время обеда. Знал, куда их веду, хотел конкретно туда, хотел того же шума, тесноты, фондю и вина.

Заходим, видим хозяйку. Каждый день столько гостей! Она, конечно, не помнит, думал я. Надо подать ей знак.

– Беатрикс!

– Здравствуйте, – сказала она так, словно мы расстались вчера.

– Мы были у вас когда-то!

– Я помню. Вы из Москвы, – ответила она дружески, в знакомой скупой манере. – Вы были с сыном, там сидели. – И указала на столик у прохода.

– Да, да! Вы помните? Удивительно!

– Я помню многих. Проходите! Здесь вам удобно?

– Мы с собакой!

– Ничего, можно. Что вам принести?

– На ваше усмотрение. И вина.

– Недорогого и хорошего.

– Точно!

[1]

Выбора русскоязычных путеводителей по Перу особого и нет, он скуден, как дотации министерства культуры независимым кинематографистам. Когда соберетесь в страну инков, воздержитесь от покупки путеводителя «Полиглот». Он отводит столице буквально несколько страниц, сосредотачиваясь в основном на Старом городе с колониальными постройками, да парой слов упоминает район экспатов Мирафлорес. Остальная Лима, по мнению автора «Полиглота», опасна и не заслуживает нашего внимания. (см. фото 72)