Михаил Кожухов - Клуб путешествий. Записки командора и других путешественников (сборник)

Вы выходите наполненный и счастливый. Столько отданных и полученных эмоций пробуждают в вас чувство голода. Вы следуете за группой прихожан зная, что они сейчас идут в ресторан из тех, что называют «соул китчен». Поход туда должен стать достойным завершением этой утренней воскресной вылазки. Чутье вас не подводит. На проспекте, названном в честь Малколма Икса, радикального борца за права чернокожих, обнаруживается ресторанчик под названием «Красный петух» (Red Rooster). В качестве аперитива вам предлагают удивительно вкусную «Кровавую Мэри», и вы попиваете её в ожидании, собственно, жаренного по-домашнему петушка. И здесь поют. Черная певица рассказывает про «саммер тайм». Вы обнаруживаете за соседнем столиком своего пастора и радуетесь вот этой самой случайной мысли, что для вас он теперь – «свой».

Герой самого нежного фильма Кустурицы «Мечты Аризоны» говаривал:

– За это я и люблю Нью-Йорк: ты видишь всех, а тебя – никто.

И это – правда. Город идеально подходит для наблюдателя.

Ты катаешься по Централ-парку на велосипеде или, спрятавшись от дождя под навесом ливанского ресторанчика, вдыхаешь запахи чьего-то будущего обеда, или топаешь через Бруклинский мост, загораешь на «русском пляже» в Брайтон-бич, в любом случае, подглядываешь мимолетные картинки из жизни этого города и потом составляешь из них свою картину Нью-Йорка.

Чернокожая женщина на скамеечке в парке, в окружении белок, читает книгу «White Girls». На соседней лавке тоже читают: хасид с кружкой кофе и томиком, на обложке которого крупными буквами название «Кошерный Иисус».

Ты вспоминаешь статистику, что больше 30 процентов жителей этого города родились за пределами США, что здесь говорят на восьмистах языках мира – настоящий лингвистический Вавилон. И припоминаешь фразу из фильма «Нью-Йорк, я люблю тебя»: «Сюда приезжают не для того, чтобы вновь обрести себя, сюда приезжают, чтобы стать кем-то новым».

По утрам на дверь моего номера в отеле вешают пакет со свежим номером «Нью-Йорк Таймс». Пролистывая ее, задумываешься: а какие газеты кладут постояльцем московских гостиниц? «Московские новости”? «Коммерсант»?

Отель в котором я живу – The Pierre, кстати, настоящий символ города. Здесь Джон Кеннеди тайком встречался с Мерелин. Тут снимали сцены сериалов MadMen и «Клан Сопрано». Отложив газету я смотрю в окно на Пятую авеню и понимаю, что этот вид со времен Кеннеди совсем не изменился. Те же желтые такси внизу, разносчики газет, спешащие клерки, лавки с хот-догами. А еще в качестве комплимента мне подарили шоколадный небоскреб. И я сейчас возьму его в правую ладонь и откушу крышу, как Кинг-Конг.

В магазине Victoria Secret на кожаных диванах сидит группа парней, спрятавшаяся от уличной жары под кондиционерами, и глазеет на девушек, выбирающих себе белье. Возле примерочной стоит богатый араб и ждет своих многочисленных жен.

Город очень легко примерить на себя, поскольку здесь большинство – эмигранты. Знакомая девушка вышла замуж за гражданина страны, получила грин-карту, но им еще нужно доказать, что брак – не фиктивный, и через полгода пройти собеседование в соответствующих органах. Рассказывает, что адвокат посоветовал им взять с собой на встречу мотоциклетные шлемы – это «создаст правильный имидж и подсознательно убедит чиновников, что вы – команда».

У парня из Бруклина сегодня важный день. Готовится ко встрече с невестой. Подошел к нему из-за мотоцикла с коляской, чьи очертания показались смутно знакомыми. Оказалось, действительно – «Урал». Только не «старый добрый», а новый. Базовая модель. Цена, примерно, 10 000$. Такой, только понавороченнее, есть у Брэда Питта, например.

Выдаю рыбное, во всех смыслах, местечко в Нью-Йорке. Шесть бройлерных устриц с бокалом шабли стоят 8$. А какой здесь суп из лобстера! А тар-тар! А макароны с сыром и гребешками! Но с друзьями все это в миллиард раз вкуснее и пьянее. Называется лаконично: «Fish». Адрес: 280 Bleecker street.

Жители небоскребов могут приглашать на общественную крышу своих друзей любоваться закатом. Вы берете вино и закуски. Устраиваетесь поудобнее. И негромко смотрите, как персиковое солнце неспешной ласточкой ныряет в Гудзон, а затем уже Нью-Йорк мгновенно зажигает огни. Айфон шепчет какую-то мелодию с хриплой трубой. Вы заворожены, чарованы, колдованы, интригованы, думчивы. Так свободно и легко вам было очень-очень давно. Вы думаете о том, что дома, наоборот, уже светает и вам отчего-то вспоминается название старого фильма: «Наши ночи прекраснее ваших дней».

На Бродвее – громкая премьера. Уильям Дефо и Михаил Барышников играют в пьесе по произведениям Даниила Хармса. Покупаю билет и желаю себе неспокойной ночи.

Наверху стеклянного куба флагманского магазина Apple седой джентльмен протирает крышу. Под землей, в магазине, очередь к кассе. На улице пробка из такси и цветущая липа. В Нью-Йорке полночь. 0:00 am/pm.

Жители Нью-Йорка – моряки. Их навигация проста и похожа на позывные в рубке радиста. Они назначают встречу, положим, на углу 89 западной улицы между второй и третьей авеню. И это, с непривычки, звучит так же загадочно, как 67 градусов северной широты и 38 – восточной долготы.

Я только почти научился мысленно, по внутренней карте, определять где будет следующая точка маршрута, как это знание мне уже больше не требуется. Потому что я еду в такси в конкретное место – аэропорт «Ла Гуардия».

Я покидаю Нью-Йорк. Город, ошеломительно ворвавшийся в мой личный топ и твёрдо обосновавшийся там на первом месте. Сам удивляюсь: как странно, что я не побывал здесь раньше.

Знаешь, если тебе сейчас около 20 лет, не будь дураком, бросай всё и езжай в Нью-Йорк. Запри дверь на ключ. Купи билет. Прилети, приплыви сюда. Влюбись сначала в кого-то, а потом – в город. Или наоборот. Учись. Знакомься. Чувствуй. Дыши.

Ты ощутишь себя Незнайкой, который может, по условиям игры, оказаться либо в Солнечном городе, либо на Луне. Но вдруг происходит сбой в матрице, и ты очутишься в Зазеркалье. Это не твоя территория, а какой-то иностранной-странной девочки Алисы. Но тебе здесь нравится. И тебе предстоит тут жить.

Весь мир сразу обнимет тебя. Ведь в этом, относительно небольшом городе уместились: болгарские кафе и ягоды годжи в шоколаде, итальянская пицца и горловое пение, тихая рыбалка и рейв на крыше, доска сёрфера и скандинавская водка, Чехов на Бродвее и Мхатма Ганди в комиксах и еще тысячи и тысячи вещей, которые тебе нравятся и не очень.

Вот мне уже не стать клерком-спекулянтом на Уолл-стрит. Я не буду учиться в Нью-Йоркской киношколе. Мне не быть местным рыбаком и не заходить по утру с уловом в порт Манхэттена. Вряд ли я, пьяный, лихой и глупый, в закоулках Бруклина набью дурацкую татуировку, которой буду потом стесняться всю жизнь. Мне не сидеть до утра в офисе на 45-ом этаже, сдавая полосу «Нью-Йорк Таймс». Не ходить по воскресеньям в церковь в Гарлеме, чтобы слушать госпел.