Михаил Кожухов - Клуб путешествий. Записки командора и других путешественников (сборник)

Мы добрались до границы Катара и Саудовской Аравии. Сделали привал.

Мальчик сам отошел подальше от джипа и присел на горке. Я курил и издалека наблюдал за ним. Все затевалось ради этих пяти минут раскаленной тишины.

В небе стремительно пролетел самолет-невидимка «Стелс». Он уже почти скрылся из поля нашего зрения, когда на нас обрушился запоздавший рокот его турбин. (см. фото 75)

Фото 75. Была у меня еще одна цель: показать сыну пустыню…

Вечером мы бродим по городу. Абдул показывает нам секретную Доху. Вот старинный городской рынок. Его закоулки. Здесь смешиваются сытые горожане и гордые бедуины. Здесь происходит общение. Здесь обмениваются новостями. Здесь можно купить все и продать все. Все, что дозволяет Коран.

Арабские духи, сделанные исключительно из масел. Религия исключает спиртосодержащую основу. Выбор духов – невероятный. Полки лавки заставлены флаконами, переполнены, как холодильник, после посещения магазина «Ашан».

В большом количестве продаются хиджабы, паранджи, накидки для мужчин, диждахи. Кастрюли и сковородки из Индии. Специи с Занзибара. Огромные казаны для приготовления свадебного плова.

Мы зашли в лавку с игрушками. Сына, как ни странно, не заинтересовало ровным счетом ничего. Пластмассовые пистолетики и солдатики продаются везде, а вот модные бакуганы здесь еще не появились. Да и, подозреваю, вряд ли появятся.

Зато мы провели час на базарчике с живностью – разноцветными, почему-то цыплятами (их красят в кислотные цвета для красоты), кроликами, орлами и персидскими кошками, которые здесь никакая не экзотика, а вполне себе обыденность, как кус-кус или жара.

Пока я брился (всегда мечтал побриться в настоящей восточной цирюльне), сын играл с настоящим пиратским попугаем сине-желтой расцветки масти Ара и размером со взрослого терьера. Тот ложился на спину, раскидывал на полметра крылья и подставлял живот для почесывания. И эти ощущения для ребенка будут, пожалуй, поважнее обладания любым, даже самым большим конструктором Lego.

Продавцы здесь ведут себя с достоинством и не зазывают навязчиво прохожего, как, скажем, в Каире или Стамбуле. Еще бы, ведь в среднем, ежегодный доход на душу населения в Катаре равен шестидесяти тысячам долларов. Суета тут ни к чему.

Впрочем, не все, кого мы встречаем на улицах – катарцы. Половина населения – приезжие. Скажем, тот же Абдул – из Непала. Прочь от Гималаев, он приехал сюда за полновесными катарскими риалами.

То и дело нам на встречу попадаются женщины в чадре. Некоторые, даже в специальных масках. Что, безусловно, вызывает противоречивые и немного тревожные чувства. Абдул говорит прописные истины о том, что это необходимо, чтобы чужак не покусился на красоту чьей-то жены вожделенным взглядом.

Мне сложно судить, но, судя по комплекции и лучикам морщинок вокруг глаз, вечерним посетительницам старинного городского рынка, в среднем, лет шестьдесят. В общем, я к тому, что они – не моя целевая аудитория. Мой верный друг по имени Воображение, подсказывает мне, что то, что скрыто под чадрой – не самое главное, что я хотел бы увидеть в жизни, а потом спокойно умереть под кинжалом ревнивого мужа.

Впрочем, какие тут кинжалы и ятаганы? В Дохе чувствуешь себя в абсолютной безопасности. То и дело вокруг снуют полицейские на смешных бензосамокатах. Таких, какие продаются в Москве в «Магазине необычных вещей». Здесь они на страже правопорядка. И это смотрится очень круто и сюрреалистично.

Позже мы сидим в кафе на террасе. Жара спала. Неспешно, раз в пять минут, лениво отправляем в рот ложку с тягучей пастилой. Курим шишу и смотрим на ночной город. Сияют небоскребы. На рейде выстроились танкеры – их габариты можно определить по огонькам. Опять, судя по звуку, пролетел «Стелс». Местные жители смотрят на большом экране ресторана футбол. Сегодня важный матч: сборная Бахрейна играет с командой Омана.

Наискосок от нас, за соседним столиком, ужинает молодая семья. Он – в белом, как и все мужчины здесь. Она – в черном, как и все женщины здесь. Вуаль закрывает ее лицо. Виден только блеск очень красивых глаз. Рядом коляска с младенцем, который сладко спит и не видит мерцания крупных звезд, раскинувшихся по небу на ним. Их стол заставлен яствами. И я все норовлю подсмотреть: как же она будет есть? Ее вуаль опускается до самой груди. Как она будет просовывать под нее ложку с рисом? Или приподнимет чадру? Но она не ест. Только гладит по щеке спящего малыша и смеется над репликами мужа. Который, кстати, уплетает за троих.

Я возвращаюсь к теме женщин в исламе, и пытаю Абдула:

– Скажи, а бывали такие случаи, чтобы женщина-мусульманка вышла замуж за иноверца? Противоположных случаев знаю много, а вот о таких не слышал.

Абдул долго думает, прежде чем ответить. А мне действительно интересно. Ведь даже главный музей Дохи – «Музей исламского искусства» построен в виде головы мусульманской женщины в чадре с прорезью для глаз.

(Музей, кстати, великолепный! Мы заскочили туда минут на двадцать – остудиться под кондиционерами, а вышли через три часа. Смотритель в длинной белоснежной рубахе, с часами «Ролекс» в платиновом окладе и босоножках «Ферре» показывал нам самый большой в мире бриллиант, индийские изумруды на окладе Корана и доспехи османского воина, осаждавшего Константинополь.)

– Была такая история. – ответил Абдул.

Мы заменили шишу, подложили еще углей на фольгу и уютно раскурили новый кальян. Я – весь внимание…

В следующий свой приезд в Доху, если на то будет воля Аллаха, я обязательно остановлюсь в доме Абдула. Я ему обещал. Но сейчас мы с сыном, на всякий случай, живем в дорогом, зато проверенном отеле. Это известная мне территория в пока чужой и незнакомой стране. Часть привычного мне мира, в котором ничего экстраординарного не может случиться.

Мы укладываемся спать. Перед сном расщепляем розу и кидаем ее лепестки с балкона нашего номера 2026, на двадцатом этаже… Затем мы совместно пишем письмо в будущее и прячем его под стойкой телевизора. Там есть такая выемка, если чуть приподнять плазму. В этом письме обращение на английском к тем, кто когда-нибудь его найдет: через месяц или через два года. Мы рассказываем в нем о сегодняшнем дне, о жаркой пустыне Сахара и о смешном попугае Ара. Еще мы там желаем тем людям счастья и оставляем свой адрес, с просьбой написать нам ответ из будущего.

По телевизору, тем временем, по телеканалу «Аль Джазира» Рассел Кроу что-то говорит на арабском. Это звучит так странно и органично, что дубляж почти не заметен.