Михаил Кожухов - Клуб путешествий. Записки командора и других путешественников (сборник)

Такие они, жители города – загорающиеся с отсвета искры, говорливые, неспокойные. Похоже, они никогда не бредут просто так, бесстрастно, к некоей обыденной цели. Нет, они всегда «в чувствах» – по ходу что-то горячо обсуждают, чему-то радуются, против чего-то протестуют, сопровождая все это «что-то» (как само собой разумеющимся) песнями и плясками. Наверное, это вообще свойство латиноамериканского менталитета: кубинцы вот так же в середине прошлого века между стаканчиком рома и чашкой кофе, под песни и пляски совершили свою «веселую» революцию. В Мехико революции вроде не ожидается. Но о политики любят посудачить все – и тоже весело, иронично, под рюмку текилы.

Прибывшему сюда туристу только и остается, что ошалело наблюдать за этим повседневным карнавалом. Или попытаться в нем поучаствовать. Ежели не слабо. Неизменно, однако, при этом продвигаясь к своей цели. Цели ещё и что-то увидеть в этом цветном, многосерийном городе-блокбастере. А таких целей, которые должны быть обязательно достигнуты, в мексиканской столице множество. Расскажу лишь о тех, которые меня особо зацепили.

К Национальному кафедральному собору Вознесения мне пришлось буквально продираться сквозь толпу на центральной городской площади Соколо. Толпа эта – не столько местные жители, сколько туристы. Местных, впрочем, тоже немало: они торгуют, разложив товар прямо на земле, «аутентичными» мексиканскими штучками (в основном, made in China), гадают, шаманят, просят милостыню, как обычно, приплясывая и подпевая в такт. Но, идя к храму, вы уж, пожалуйста, не только опускайте голову к уличным торговцам – поднимайте ее время от времени к зданиям вокруг. Архитектура! Колониальный стиль! Дома внушительны и витиеваты. Аккумулятор вашей камеры заряжен сполна? Ему сегодня предстоит работать «до упора».

Фото 108–110. Уличные торговцы Мехико

И вот я в храме. Его строили целых 250 лет – с 1547 года. Напротив входа – алтарь. Он пышен, красочен и золочен. Сколько же на его рельефе мельчайших фигур, изображений: внимательно рассмотреть каждое – нужны часы. А если еще и слушать комментарии гида… Слушать надо бы: это ведь своя, уникальная духовная тема, в которой, как всегда у латиноамериканцев, местные дохристианские верования причудливо переплетены с католической традицией. Выпестованный европейцами барокко, как оказалось, идеально приспособлен именно к мексиканской культуре, где соединились индейское внимание к подробностям и испанская многоцветность зрения. Вот и здешний алтарь завораживает пестротой деталей – от крупных до мельчайших. (см. фото 106–107)

Фото 106–107. Национальный кафедральный собор Вознесения на площади Соколо

Этим собор напоминает мексиканских женщин: по-индейски странных и по-испански страстных. И совсем контрапунктным пятном – очень мужская черная деревянная фигура Христа на переднем плане, сбоку. По легенде, скульптура почернела, когда некий отравитель подсыпал ей в ноги яду: чтобы сгубить местного отца-настоятеля, но образ Сына Божия таким вот образом предупредил священнослужителя. Любил бывать в этом храме покойный Иоанн Павел II, о чем сообщает мемориальная доска. Вообще собор полон чисто мексиканской, а потому в немалой степени эклектичной, наивной, но этим и самобытной религиозной символики – свечек тут, например, не ставят, подвешивая вместо них на большую доску специальные значки-символы, среди которых много любовных (чтобы приворожить), и особо популярно сердечко, пронзенное шпагой, которое можно купить тут же, в церковной лавке.

На выходе из храма я почти столкнулся со слепым шарманщиком. Был ли он и вправду слепым? Не знаю. Только когда я попытался было проскочить мимо, он молча скосил только что возведенные долу очи к своей привязанной к шарманке шапке с монетами. И, как показалось, даже по-хитрому мне подмигнул. Но, может, и «навеяло». (см. фото 111)

Фото 111. Слепой шарманщик

Потому что в Мехико все как-то очень ловко балансирует между правдой и легендой. К примеру, история другого очень популярного тут храма – Базилики Святой Девы Гваделупской. Его украшает изваяние самой Девы, которому спешит поклониться чуть ли не вся Мексика. Интересен исторический сюжет. Некогда встретил индеец в этих местах женщину. «Я, – сообщила она ему, – Святая Гваделупа (так, по крайней мере, он услышал это имя, в чем-то созвучное старинным ацтекским названиям), пришла стать вашей покровительницей. Скажи местному священнику, чтобы построил мне храм». Добросовестный индеец, конечно, рассказал. Священник, как всегда бывает в похожих историях (слышал я этот «бродячий сюжет», например, в Сирии да и в наших краях – в Костромской области), не поверил, потребовав доказательств. Дева встретилась индейцу еще и еще раз. И, наконец, демонстративно сняла перед мужчиной наброшенный на ее плечи плащ – и природа вокруг тут же расцвела; а плащ со срезанными ею цветами посланник-индеец отнес тому самому недоверчивому святому отцу (внутри плаща очень кстати оказалось изображение самой Девы). Сомневаться святому отцу и дальше было бы совсем уж, согласитесь, неприлично – и храм был возведен. Плащ же тот по сей день хранится в базилике. Говорят, чудодейственен.

Красивая история, правда? И, несмотря на сюжетные аналогии в других странах (а в мире, говорят, вообще всего десять сюжетов – с вариациями, конечно), очень мексиканская. Женский образ для мексиканца всегда обрамлен пышностью тайн и загадок. Женщина может быть и ангелом, и колдуньей.

Вот таким ангелобесом в шуршащих мексиканских юбках представляется мне и образ еще одной практически легендарной мексиканки – Фриды Кало. Я побывал в ее Доме-музее. Мексика XX века, как известно, богата на художников самобытных, народных по традиции – скорее, индейской, нежели европейской, но при этом людей крайне левых политических пристрастий. Сикейрос, Ривера, Кало – это только те, что получили мировую известность. Последние двое – весьма самобытная пара. Даже те, кто никогда не слышал о Фриде Кало и не видел ее работ (по мне, они больше имеют отношение к бешенному, неуправляемому и, вместе с тем, очень трепетному внутреннему миру красавицы со сросшимися бровями, нежели к какой-то профессионально освоенной художественной школе), наверняка смотрели нашумевший некоторое время назад американский фильм «Фрида». Замечу, он вполне адекватно изобразил эту боготворимую мексиканцами даму – ее имя тут до сих пор произносится с придыханием.