Владимир Дружинин - В нашем квадрате тайфун

Да точно ли умерла султанская Турция? Вот-вот загрохочет по мостовой кортеж монарха, сопровождаемый янычарами… Видение навязчиво, я стараюсь отделаться от него.

Может быть, всему виной покой Топ-Капы, расшитые самоцветами одежды и парадная сбруя, сияющая под стеклом?

Флаги на фасадах, воинский патруль напоминают о вчерашних событиях, потрясших страну. Вот бы побеседовать с теми дорожными рабочими, которые закусывают на обочине каштанами и хлебом! Но это невозможно.

Бульвар Ататюрка — тощая зелень, два ряда ветхих зданий — сутуло ныряет под горделивую арку византийского виадука. Еще минут десять хода — и мы за стеной Стамбула. Тут чирикают птицы, весело зеленеет трава, белеют ромашки. Город кончился, за свою долгую жизнь он так и не нашел в себе сил перейти рубежи, проведенные еще византийцами.

«Истанбул», — написано на дорожном указателе, у древних ворот, сложенных из многопудовых глыб.

Огибая город, мы едем к Босфору, затем по набережной, а слева тянется, зияя проломами и воронками, византийская стена — работа гигантов. Она так толста, что многие стамбульцы проделали в ней пещеры и поселились в них. Там и тут чернеют окошки врезанных в стену жилищ.

Мы у причала. Программа экскурсии исчерпана.

…Теплоход рассекает свинцовую воду Босфора. На холмистых зеленых берегах — селения, спадающие уступами, нарядные виллы посольств, турецкой чиновной и денежной знати. Кирпичные гаражи, похожие на форты, холеные сады, золотые прожилки дорожек, бегущих к узорчатым беседкам, купальни, яхты.

На вершину холма змейкой вползла старинная стена, прищурилась амбразурами круглая, зубчатая башня, Босфор сузился, вот-вот сомкнутся две части света, разорванные здесь силами земли. Но нет, берега расходятся опять. За мысом вековые деревья парка, теннисный корт, опрятное здание пансиона. В его широких окнах гаснет киноварь заката.

Наконец, берега Босфора, черные в надвинувшихся сумерках, поплыли в стороны, а впереди раскинулась необъятная даль Черного моря.

Последние мили пути.

Сегодня на карте с маршрутом у входа в музыкальный салон нет обычного бюллетеня. Но мы, морские волки, определяем на глаз: ветер четыре балла, волнение— три. Волны мягко шлепают о борт, поздравляя нас с возвращением домой. Ленточкой финиша протянулся на горизонте берег Родины.

Навстречу озабоченно спешит катер. На нем наши паспорта, деньги в обмен на судовые боны, наши билеты, заказанные еще в далеком Индийском океане, по радио.

Пограничники, сотрудники Одесской таможни… Завидев их, никуда не уезжавших, мы ощущаем близость дома как-то осязаемо остро. А они, верно, завидуют, разглядывая туристов, покрытых загаром тропиков, наши чемоданы в экзотическом уборе наклеек, наши авоськи с кокосовыми орехами. Во всяком случае, мне хочется, чтобы завидовали.

Мы спускаемся на берег, замечательно прочный берег, удивительно свой. У тележек с мороженым, как гордые изваяния, в белых халатах стоят продавщицы. Они не зазывают нас ни голосом, ни улыбками, ни звоном колокольчика. Мы идем, улыбаясь красавице Одессе, идем с жадным, мучительным ожиданием расспросов.

Мы немного не те самые люди, которые без малого два месяца назад съехались, слетелись на посадку во Владивосток со всех концов Отечества.

Мы стали богаче: мы встретили множество друзей и отныне будем всегда чувствовать их взгляды из далеких стран, которые теперь и понятнее и ближе.