Владимир Дружинин - Без переводчика

Гоночная, на которую показал водитель, выглядела почти целой рядом с другими автомобилями, охромевшими, а то и вовсе бесколесыми. Тут были и остовы машин древнейших марок, и зловещие, искромсанные жертвы каких-то фантастических аварий. Однако над всей этой массой истерзанной техники возвышалась вывеска торгового заведения. Оказывается, здесь не кладбище машин, а продажа!

— Тут вы можете найти машину за пять-шесть тысяч франков, — сказал гонщик, — Ну конечно, к ней надо еще подобрать недостающие части, починить, покрасить… Все это тоже стоит денег. И немало труда, разумеется. Ну, вложите вы еще пять тысяч. Так ведь новая-то стоит семьдесят тысяч. Разница!

Я уже слышал: очень многие рабочие снимают квартиры за городом, где жилье гораздо дешевле. Но немалые средства отнимает езда в автобусе. Купить машину прямой расчет.

— Один мой знакомый, — сказал водитель, — приобрел вот такое старье. Вскоре он куда-то отправился да по дороге нечаянно подставил кому-то бок… И пожалуйста: десять тысяч получил страховых.

Чего бы ни коснулся разговор, у Лорана всегда находится подходящая к случаю история. А в антрактах он включает радио. Песенка парижского шансонье звучала в глубине Арденн как голос далекой цивилизации, отброшенной куда-то волной леса.

— Смотрите! — вдруг восклицает наш водитель. — Авария!

Я невольно вздрогнул: впереди, чуть ли не на самой обочине шоссе, я увидел самолет, врезавшийся по самые крылья.

Лоран фыркнул. Через минуту я убедился, что это попросту реклама очередной таверны. Вон три легковушки, уже попавшиеся на приманку. Расчет верный. Ошеломленный проезжающий остановится, оглядит фанерный самолетик, а потом заметит и витрину «убежища», уставленную бочонками и бутылками. И зайдет…

Однако что-то мешает мне смеяться. Лоран тоже сделался серьезным. Все мы притихли. На всех нахлынули воспоминания не очень давнего прошлого…

— Деревня Банд, — говорит Лоран, — Здесь нацисты взяли тридцать пять заложников. И расстреляли… Только один как-то спасся…

В Арденнах пылал огонь партизанской войны. Гитлеровцы ничем не могли его погасить — ни казнями заложников, ни карательными экспедициями. Отряды арденнских маки были созданы в первые же дни оккупации и сражались, не давая немцам передышки. Правда, и в других местах Бельгии взлетали на воздух мосты, паровозы, падали сраженные пулей предатели — фламандские и валлонские фашисты. Но не было в Бельгии более удобного места для сбора мстителей, лучшего укрытия, чем арденнский лес. Он стал в сущности партизанским краем, ибо многие долины и холмы годами оставались во власти маки.

Бойцам здесь помогали лесорубы, фермеры, жители горняцких поселков и городов. У маки повсюду были друзья: на почте, на телеграфе, за стойкой кабачка, в домике дорожного мастера…

Только всенародными усилиями можно было проложить и героическую «линию Комета», или, другими словами, маршрут для спасения солдат и офицеров, бежавших из гитлеровских концлагерей. В Арденнах беглецов одевали, лечили. «Комета» имела агентов по всей Бельгии. Летчики союзной авиации запоминали их адреса на случай вынужденного приземления. Да, около восьмисот одних только летчиков переправила «Комета» на родину.

В Арденнах к бельгийским маки присоединилось немало пленных советских воинов. Бельгия не забыла их. Живой легендой стал сержант Дмитрий Соколов — командир партизанской бригады. В Антверпене среди бела дня Соколов и горсточка его товарищей напали на немецкий конвой и освободили трех арестованных бельгийских коммунистов.

Когда оккупанты уходили из Бельгии, советские бойцы из маки захватили мосты у Лимбурга и спасли от уничтожения три города. Это только один из подвигов отряда «За Родину», составленного из советских военнопленных. У многих из них начало боевого пути в Арденнах.

…Сейчас мы в самом сердце бельгийских Арденн. Дорога снова пошла на подъем, хвойная чаща становилась все гуще и темнее. Я вижу корявые, лохматые ели, изуродованные артиллерийским обстрелом… Ведь это же здесь зимой 1944 года гитлеровцы нанесли неожиданный контрудар.

Мы приближаемся к небольшому городу, охваченному со всех сторон лесом.

И вот мы уже едем по прямым улицам Бастони, вставшей после войны из развалин. Теперь это скорее поселок из коттеджей, чем город. За окраиной — пантеон в честь американцев, павших в Арденнах.

Битва в Арденнах была самой тяжелой для армии США. Только наступление советских войск, отвлекшее гитлеровцев на восток, спасло наших союзников от полного разгрома.

Пантеон прост и величав. Сводом ему служит небо. Стены сплошь исписаны именами убитых.

Вокруг пантеона еще не совсем заросшие рвы и траншеи. Застыл на постаменте стальной танк.

Кажется, из самой земли Арденн исходит проклятие войне.

Я совершил еще одну поездку. На этот раз я отправился из столицы на юго-запад, в Льеж.

Черная земля, черное дымное небо. Островерхие халды. Баржи у причалов. Ветхая, вросшая в землю цитадель на вершине высокого холма, а по крутым его склонам — трущобы городской бедноты с гирляндами застиранного белья, облезлыми кошками, песнями-жалобами. Итальянская, либо испанская, или греческая речь. Спокойное серо-стальное зеркало Мааса, в которое смотрятся стекло-бетонные корпуса университета, темная готическая церковь и шеренга портовых кранов.

Словно приезжий щеголь, стоит на центральной площади нарядный Оперный театр. На гостей похожи и улицы пригородов со своими маленькими гостиницами и особнячками. Они напоминают старомодных и аккуратных провинциалов, которые никак не могут привыкнуть к шумному, черному, очень занятому Льежу.

Льеж стоит в пределах угольного пояса, пересекающего всю страну с востока на запад. Уголь — главное богатство Бельгии.

Говорят, некогда здесь, в угольных недрах, находилось государство добрых и трудолюбивых гномов. Даже король, самый высокий из них, был всего с локоток ростом. Но силен же он был — палица его весила пятьсот фунтов! Гномы и научили людей пользоваться углем. Как-то пожалели они нищую вдову, замерзавшую в своей лачуге, и принесли ей черные камни, которые загорелись в печке, как дрова.

Та вдова, продолжает легенда, была первой жительницей Льежа. Чудесные камни привлекли потом многих, и сам граф, владелец соседнего замка, заинтересовался подземными сокровищами. Только не понравился гномам жадный, жестокий граф, и ушли они неизвестно куда…

Что здесь правда? То, что об угле в Льеже узнали давным-давно и плавкой металла занимаются тут искони. Еще в средние века, когда Брюгге славился ткачеством, Намюр — стеклом, Динан — изделиями из меди, Льеж был городом железа. Он вооружал воинов копьями, алебардами и мечами.