Вольфганг Акунов - Война за пряности. Жизнь и деяния Афонсу Албукерки, рыцаря Ордена Сантьягу

И если раньше Албукерки был постоянно вынужден бороться со своекорыстными поползновению подчиненных ему капитанов, упорно не желавших слушаться своего начальника, воспринимаемого ими лишь, как «первый среди равных», то теперь его постоянно окружали офицеры и чиновники, которым он мог вполне доверять и на которых он мог вполне положиться. «Вернейшим их верных» был Перу д’Алпойм, следовавший за губернатором, как тень, не выходя при этом из тени дома Афонсу и настолько слепо преданный ему, что один недовольный фидалгу как-то не удержался от едкого замечания: «Перу д’Алпойм — безвольное орудие губернатора!» Другие просили назначить их на ту или иную должность либо, если представлялась такая возможность, сами выбирали себе сферу деятельности; лишь он один был доволен любым назначением, стараясь сделать все, что было в его силах, на всяком посту, на который губернатор соблаговолит его назначить.

Перу д’Алпойм стоял у изголовья умирающего Албукерки и выполнил последнюю волю дома Афонсу. После чего бесследно исчез, как бы выполнив свое жизненное назначение.

Не менее верными и надежными во всем соратниками Албукерки были Фернанду ди Бежа, Каштеллу Бранку (не сгинувший-таки в далекой Малакке и благополучно возвратившийся в Индию!), а также племянник дома Афонсу — Антониу ди Норонья, умный и способный человек, отличавшийся такими незлобивостью и тактом в обращении со всеми, что — единственный из всех! — ухитрился не нажить себе врагов по обе стороны моря-океана.

Губернатор Индии считал то обстоятельство, что под его началом служат собственные племянники, весьма способствующим пользе дела, ибо мог всегда рассчитывать на их лояльность. Молодой, особенно — знатный, фидалгу вполне мог, хотя бы ради демонстрации своей фамильной гордости, или желая показать, что он — не робкого десятка, ответить губернатору «противным словом». Но он никогда не осмелился бы проявить по отношению к нему непослушание, если этот губернатор Индии был в то же время его собственным дядей. Такова обратная сторона справедливо критикуемого непотизма, о которой порой забывают.

Другой служивший под началом дома Афонсу племянник — его тезка Афонсу ди Норонья, по-прежнему оставался комендантом форта на острове Сокотра (доставлявшего, откровенно говоря, больше хлопот, чем приносившего пользы). Этот форт, чисто теоретически способный, в силу своего удачного расположения, парализовать всю арабскую морскую торговлю (для чего, собственно, и был построен), в действительности — увы! — почти не ограничивал плавание мусульманских «купцов» по Красному морю. В то же время необходимость снабжать провизией и лекарствами его гарнизон, сильно страдавший от местного климата, лежала тяжким бременем на губернаторе. Монахи, занимавшиеся душепастырской деятельностью среди островитян (чьим душевным спасением был так озабочен дом Мануэл Счастливый), переселились, один за другим, в лучший мир. Да и молодой Норонья все три года своей комендантской службы на Сокотре почти не вставал с одра болезни. При посещении Сокотры эскадрой Дуарти ди Лемуша, тяжело больной Афонсу умолил его предоставить ему корабль, который отвез бы его в Индию. Но предоставленный ему домом Дуарти «от щедрот своих» двухмачтовый парусник был настолько источен червями, что затонул прямо в гавани. Так что пришлось хворому Афонсу ди Норонье запастись терпением еще на несколько месяцев.

Между тем дом Дуарти ди Лемуш, вознамерившийся нанести удар по Ормузу, отправил одного из своих капитанов в Кочин, чтобы попросить подкреплений у губернатора. Албукерки, рассматривавший Ормуз, как свое личное «охотничье угодье», ответил без особого восторга, что, как только закончит капитальный ремонт собственного флота, сам отправится в Красное море. И вот тогда, если сеньору ди Лемушу будет угодно, обе эскадры смогут соединиться у Сокотры, совместно дойти до Суэца, а на обратном пути общими силами разобраться с Ормузом.

Через четыре недели капитальный ремонт всех кораблей дома Афонсу был наконец завершен. В первую неделю февраля 1510 года Индийская армада подняла якоря. Флот Албукерки был усилен несколькими каравеллами убиенного в Каликуте «голыми карликами» злосчастного маршала Португалии (что отнюдь не привело в восторг капитанов этих кораблей, рассчитывавших, после гибели своего предводителя, вернуться домой, в Португалию). С учетом каравелл покойного Коутинью, Индийский флот состоял из двадцати многомачтовых парусников, двух гребных судов и одной бригантины (двухмачтового парусного корабля), с общей численностью команд более тысячи человек. Вне всякого сомнения, дому Афонсу удалось бы без особого труда (скорей всего — даже без боя) восстановить власть Португалии над отпавшим было от нее Ормузом. Однако визиту в Ормуз, радостно предвкушаемому губернатором Индии, не было суждено состояться в 1510 году. Виной тому был некий «мавр» по имени Тимойя (или же Тиможа).

Этот Тимойя-Тиможа — так и хочется назвать его «по-нашенски»: Тимоша! — был морским разбойником, придерживавшимся индусской, или индуистской веры (в кого точно — неизвестно, ведь индуизм состоит из великого множества течений, отводящих разным божествам разное по важности место в своем пантеоне) и закадычным другом раджи Онура [58], предоставлявшего в распоряжение пирата свою гавань (за что признательный корсар уделял своему-покровителю-радже часть добычи или вырученных за проданную добычу денег). Эта система взаимопомощи приносила обоим партнерам по «совместному предприятию» столь ощутимую выгоду, что (не говоря уж о радже), Тиможа, начинавший весьма скромно, сумел накопить немалые богатства. К 1510 году он повелевал целой флотилией быстроходных, юрких парусников, превратившись в фактор военно-морского могущества, наводивший страх на целый регион.

Умный, хитрый и дальновидный, пират с самого начала встал на сторону португальцев, оказавшись для них весьма полезным в самых разных отношениях еще до вступления Албукерки в должность правителя Индии. И вот теперь, как только флот дома Афонсу замаячил на рейде Онура, Тиможа, нагрузив гребное судно доверху свежайшими, отборнейшими фруктами, подплыл к флагманскому кораблю португальцев засвидетельствовать Албукерки, так сказать, «респект и уважуху». Приглашенный на борт, морской разбойник в свойственной ему несколько театральной манере, сообщил губернатору неожиданную для того новость.

«Куда изволили собраться с этим большим флотом?» — поинтересовался пират у Албукерки, и, когда тот ответил, что держит курс на Суэц сражаться с египтянами и турками, корсар воскликнул: «Зачем вам отправляться драться с турками и египтянами в такую даль, когда они готовятся к войне у Вас под самым носом!?» После этого довольно-таки таинственного вступления, Тимоша приступил к своему долгому докладу, описав сложные политические хитросплетения исламской державы Декан.