Джузеппе Туччи - Святые и разбойники неизведанного Тибета. Дневник экспедиции в Западный Тибет

Повсюду – голые безлюдные горы, кажется, не допускающие самой возможности появления жизни; внизу – воды цвета бирюзы, движущиеся под музыку ветров и пенисто разбивающиеся о пустынные берега, словно источник жизни, пробившийся из хаоса. Так рождается легенда.

Вековая традиция посвящает Брахме это озеро, являющееся одним из самых высоких в мире (около 4500 м над уровнем моря). Но Брахма – символ вневременной сущности Космоса и особой непознаваемой Энергии, творящей бесчисленные формы сущего, – постепенно уступил свое место Вишну и Шиве. Более чем жизнью и ее сокровенными истоками, человек Востока интересуется смертью и беспрерывным обновлением вещей. Танец Шивы, в ритме которого миры распадаются в хаос, волнует души более, нежели экстатическое созерцание Брахмы. Также и Манасаровар – символ небесных вод, из которых Создатель сотворил Вселенную, отошел на второй план, его песчаные берега уже не так святы, как суровые гребни Кайласа.

Паломники из Индии и Тибета довольствуются кратким погружением в воды озера; это купание, как говорят, предопределяет рождение в раю Брахмы. Однако индусы и, быть может, в меньшей степени тибетцы пренебрегают перерождениями в любого рода раях: небесные блаженства и адские муки так же преходящи, как и любая форма существования, – мир обретается лишь в нирване, этом невыразимом слиянии с Сущим, неподверженным смерти. Кроме того, обход озера слишком долог и опасен. На берегах пасутся бесчисленные стада овец и яков; однако через северные и восточные горные проходы проникают банды разбойников и грабителей, подстерегающие беззащитных и безоружных паломников.

Озеро было знаменито в Индии с древних времен; его святость часто воспевает Махабхарата – очевидное свидетельство того, что уже в эпические времена паломники от равнин Индии приходили к его берегам для молитвы и очищения. Изначально озеро называлось Манаса-сара, однако сейчас это имя сменило другое, более употребительное, – Манасаровар [20]; тибетцы же знают его как Мадро (ma ’dros), то есть «озеро прохладных вод», очевидно, отождествляя его с озером Анаватапта буддийской мифологии; есть также название Юцо (gyumtsho), то есть «озеро с водами цвета бирюзы», а также более простонародное – Мапан, что означает «непобедимое».

Яки идут медленно, даже по ровной и легкой дороге, как эта: в час дня останавливаемся у берегов озера, недалеко от содовых полей, которые издалека кажутся большими заснеженными равнинами. При наличии более быстрого вида транспорта вполне можно было бы достичь монастыря Джу (Byi hu), в 8–9 километрах от нас. Я действительно последовал совету Нандарама и, вместо того чтобы спуститься к монастырю Госул, прямо направился к Джу, рассчитывая оставить там большую часть багажа, чтобы совершить обход вокруг озера.

Рано утром мы прибыли в Джу. Караван пришел туда прежде нас, так как я задержался, обследуя золотые копи, которые находятся в 2–3 километрах от монастыря. Место называется Джусерка киро [21] То есть «труп собаки в золотых россыпях Джу». ; по легенде, когда начали рыть шахту, то нашли золотую собаку, и в память об этом построили чортен. Он уже полностью разрушен, однако, порывшись среди останков, я нашел несколько очень древних ца-ца [22] Чортеном называется монумент, предназначенный для сохранения реликвий святых или книг, а также для того чтобы символически представлять буддийское учение. Ца-ца представляют собой предметы, сделанные из смеси земли и пепла с вытисненными на них священными мантрами или изображениями божеств. См.: Tucci G. Indo-Tibetica, I. , покрытых надписями на алфавите Гупта – приблизительно IX–X вв.

Возможно, эти копи эксплуатировались с древнейших времён, ведь не случайно эпическая традиция помещает озеро Манасаровар в регион Хатака, то есть «золота». (Махабхарата, II, 28, 1041).

В наши дни по распоряжению правительства Лхасы запрещено добывать золото: видимо, по причине того что месторождения слишком близки к границе. Та же участь постигла добычу соды и буры. Народ подчиняется указаниям, так как убежден, что извлечение из земли сокровищ, которые она скрывает, подрывает ее плодородие, что отражается на посевах.

Остаются, однако, следы работы древних рудокопов – глубокие и узкие колодцы, вырытые подобно муравьиным ходам. Мне вспоминается легенда о золотых муравьях-рудокопах, приводимая Геродотом, которая должна относиться именно к Западному Тибету и к берегам Инда в особенности.

Естественный канал, соединяющий Манасаровар и Ракас Тал

Монастырь Джу, словно небольшая крепость, возвышается на холме, стоящем прямо у вод озера. Обрушившиеся стены, низкие, сухой каменной кладки стенки загона для скота, две часовни, выкрашенные в красный цвет, три чортена, бедность, грязь и заброшенность. Монастырь принадлежит секте дугпа (’brug-pa) и вверен заботам одного монаха, который одновременно занят делами религиозными и мирскими – читает молитвы в храме и, приторговывая, думает об обогащении. Женат и имеет детей. Двое-трое служек обучаются у него проведению литургии и искусству торговли. Две часовни не содержат ничего значительного; одна из них, однако, весьма интересна, так как построена над старой пещерой отшельников. Предание гласит, что здесь медитировал Падмасамбхава, и следы, оставленные им на скале, предлагаются благоговейному вниманию паломников словоохотливым хранителем храма. У подножия холма, дымясь, вырываются из-под изъеденной, зияющей отверстиями земли кипящие струи серных источников; больные и паломники, тибетцы и индусы вместе, подходят группами в надежде на излечение и очищение. Место называется Чуколма, или иначе Чуц-зан («кипящая вода»), и, судя по мегалитическим останкам, найденным мною поблизости, должно быть, почиталось священным с доисторических времён. Здесь пролегает извилистое русло естественного канала, соединяющего при высоком уровне воды Манасаровар с Ракас Талом; это единственный исток из озера, в которое впадают многие ручьи и речки, но не вытекает ни одной [21].

Рано утром мы вышли из Джу с облегченным караваном и начали круговой обход озера: я хочу последовательно изучить все монастыри, находящиеся на его берегах, и пронаблюдать течение жизни на окружающих его равнинах. Первый встреченный нами монастырь – весьма бедное, относительно недавнее строение, со стенами сухой кладки, сложенными из грубо обтесанных валунов и камней, называется Чакиб (Bya skyibs) и принадлежит, как и Джу, секте дугпа. В нем лишь немногочисленные танки и единичные скульптуры. Здесь живет только один смотритель, причем даже не монах, а мирянин, который превратил этот бедный храм в рыбный склад. Во время шторма взволнованные постоянными ветрами воды озера выбрасывают на берег большое количество рыбы; народ жадно собирает ее и сушит, не запятнав себя страшным грехом лишения жизни даже по отношению к столь ничтожным тварям. Таким образом спасены и вера, и желудок.