Борис Базунов - Три фута под килем

В молчании мы праздновали первый подъем флага. И это торжественное безмолвие было как клятва верности флотским традициям и долгу перед отчизной. Каждый, наверное, передумал в те короткие минуты о многом. Мне, молодому лейтенанту-артиллеристу, всего второй год служившему на флоте, вспомнилось, как строили мы башню главного калибра, как на «Кирове» вступал я в партию…

А недавно видел тот первый флаг крейсера в Центральном военно-морском музее. Там хранится он. Ныне он — реликвия славы».

24 апреля 1942 года. Крейсер на Неве продолжал сражаться за Ленинград.

Бои под Ригой и Таллином, у Кронштадта были невероятно трудны для кировцев.

Но они выдержали все. Выстояли. Как и в тот страшный и, пожалуй, самый тяжелый для экипажа день, когда фашисты совершили массированный воздушный налет на город Ленина и корабли Балтийского флота.

Три бомбы упали на корабль. Прямое попадание. Три взрыва потрясли крейсер. Разрушены надстройки. Воздушная волна скрутила стволы нескольких установок. Все заволокло дымом. Начался пожар.

Огонь достиг артиллерийского погреба. Сколько секунд ему нужно, чтобы поднять в небо весь корабль? С главного командного пункта поступил приказ: затопить погреб. Навстречу опасности шагнули двое — матросы Терехов и Коковцев. Задыхаясь в дыму, в непроницаемой мгле они отыскали клапаны — и вода ворвалась в погреб, остановив огонь.

А наверху зенитчики сражались с фашистскими эскадрильями. Атаки бомбардировщиков рождали хаос. Небо опрокидывалось, разрываемое воем и грохотом. Бесстрашно сражались зенитчики старшины первой статьи Даниила Павлова. Расчет слышит его требовательное «Огонь!». Вернее, не слышит, а чувствует команду по резкому взмаху руки, разрубающей воздух.

Орудие Павлова встретило гитлеровских пиратов в первый день войны над Рижским заливом. Со своим расчетом бился старшина на Таллинском рейде и в Финском заливе. Зенитчики «безотказного» комендора, как называли Павлова на корабле, уничтожили бомбардировщик в трудном бою у Крондштадта. И в бою на Неве старшина — крепко сбитый парень с простым спокойным лицом — стоял на спардеке. Под дождем осколков, под свист бомб Павлов продолжал бить по чернокрылым. И вел дуэль до тех пор, пока осколок бомбы не рассек ему грудь. Старшина упал на палубу и лежал, подняв руку. Он хотел крикнуть: «Огонь!..» Но не успел.

Те, кто приходят ныне служить на «Киров» и становятся зенитчиками, видят на станине орудия Павлова маленькую серебряную дощечку. На ней имена артиллеристов, которых взяла война. Теперь это огромная честь — командовать павловской зениткой или стать рядовым батарейцем у орудия с памятной серебряной дощечкой.

В восемь часов десять минут по корабельной трансляции разнеслась команда вахтенного офицера;

— Начать осмотр!

Матросы и офицеры заняли свои посты.

Положение гостей не обязывало нас подчиняться корабельному расписанию, где каждый час суток имел свое назначение. И все-таки команда вахтенного офицера позвала и нас выполнять свой долг перед своим кораблем.

С помощью дежурного матроса мы сбросили за борт трап и спустились на наш катер. Ему тоже нужен утренний туалет. Как видно, ночь он провел неплохо. Наведение порядка в нашем небольшом хозяйстве не требовало долгих хлопот.

И тут мы вспомнили, что наш корабль не украшен еще именем. Страшно совестно стало перед другом. Привели мы его из Ленинграда в Кронштадт. Отстаивался он в знаменитом Итальянском пруду. Наконец, посчастливилось ему стоять рядом на рейде с краснознаменным крейсером. И все это время борт его был чист, как у недостроенного судна. Мы утешали себя тем, что имя для него придумано. Осталось лишь вывести восемь букв по белоснежному борту. И мы хотели сделать это перед самым началом путешествия. Ну что ж, теперь самое время браться за кисти.

За помощью пошли к Сергею Карымсакову. Накануне нам представили Сергея так: матрос первого года службы, по совместительству корабельный художник.

Сергея нашли в Ленинской комнате. Объяснили, в чем дело: нужны краски и кисть — хотим написать на борту катера его название. Он внимательно посмотрел на нас и отрицательно покачал головой.

Катер на плаву. Борт у него невысокий. Написать не удастся. Но что-нибудь придумаем. Подождите здесь, я за главным боцманом схожу.

Пришел боцман — высокий, атлетического сложения мичман. Он загородил собой дверь. И его могучая фигура вселила надежду: ну, этот человек все может. Иван Иванович Кошель, как говорится, на лету схватил суть проблемы.

— Не горюйте, хлопцы. Было б сало, а хлеб найдется, — резюмировал он. И решительно скомандовал: — Пошли на палубу!

Наверху он перегнулся через поручни, рассматривая катер. Потом обернулся к нам и спросил, есть ли за что уцепить катер, чтобы поднять его на палубу корабля.

— Ну вот и отлично, — произнес он. — А ты, — главный боцман обратился к Сергею, — готовь краски и кисти. Через пять минут катер будет стоять перед тобой как мольберт.

Иван Иванович кликнул одного, другого, третьего. Матросы собрались мигом. Боцман сказал им всего несколько слов. И тут же появились кильблоки, канаты, крюки, а над водой повисла стрела крапа.

Через пять минут катер стоял на палубе, а Иван Иванович обтирал концами руки.

— Так-так… — приговаривал он, оглядывая катер со всех сторон, постукивая по бортам и днищу. — А какое ему имя дали? «Горизонт»? То доброе имя. Пусть плавает до горизонта. Добре его сработали.

Сергей Карымсаков, облаченный в белую парусиновую робу и синий берет, взялся за дело. Матрос дал нам понять, что поскольку катер находится на борту «Кирова», то он, корабельный художник, никому не доверит кисть и краски. Пока Сергей выписывал название, мы расспрашивали парня о службе, о доме, о мирной профессии.

Он не успел получить диплом об окончании алма-атинского художественного училища имени Гоголя. Пришлось идти служить. Но ничего невозвратимого в сущности не произошло. Просто день окончания училища отодвинулся на определенный срок.

Когда уезжал из дому, не взял с собой ни листа бумаги, ни карандаша. Думал: зачем они? Армия ведь не рисовальный класс. И ошибся. Оказывается, его карандаш и кисть помогают ребятам лучше нести службу. Когда корабль в походе, каждая команда выпускает свои боевые листки. А сатирическая газета «Полундра» ни разу не появилась без его карикатур.

Всего полгода служит парень. А из его рисунков уже можно выставку сделать. Карандаш у него наготове. Портреты отличившихся на учениях матросов и офицеров, фотоотчеты о походах, стенды о полетах в космос наших звездных капитанов. Все доверяют рисовать только ему.

Сергей еще считает себя новичком на корабле. Но за полгода службы он успел накопить немало наблюдений. Глубина его мыслей о красках Балтики могла бы заинтересовать профессионального художника. Когда он впервые с бака смотрел на закаты, ему казалось, что никогда не дадутся тонкие мотивы неба и воды. Ведь он привык иметь дело с солнечной, яркой палитрой, которую дарит художнику Казахстан. А тут свои краски. Акварельные едва уловимые тона заставляют думать серьезнее, искать настойчивее.