И Кучумов - Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

башкирские земли в аренду. Как правило, арендная плата сама по себе небольшая, но поскольку для аренды требуется согласие всех собственников земли, то на взятки несговорчивым или хитрым башкирским вождям уходят значительные суммы.

Большинство построек в Златоусте деревянные, но многие административные здания, заводские цеха и дома управителей возведены из камня. Основу города составляет Арсенал, или оружейная фабрика-склад, производящая большое количество холодного оружия [212]. Если, как уже говорилось, Екатеринбург знаменит своим огнестрельным оружием, то Златоуст – саблями, штыками и кирасами, и здесь якобы ежегодно выпускают до тридцати тысяч различных видов клинков, в основном длинные кавалерийские («башкирские») сабли для казаков и иррегулярной пограничной кавалерии. Более дорогие их варианты – с дамасской и фигурной позолотой и гравировкой – предназначены офицерам и экспортируются в Азию, кинжалы и ножи поставляются в армию, а также используются в качестве наград. В Златоусте, как и в Екатеринбурге, имеется немало немцев-ремесленников [213], но я не смог найти ни одного своего соотечественника. На всех здешних фабриках используются английские слесарные инструменты.

Оружейные мастерские, которые, конечно, напряженно работали во время последней войны [214], в дни моего пребывания в Златоусте функционировали в обычном режиме, многие рабочие были задействованы на модернизации других предприятий.

Некоторые изумительной красоты изделия местных мастеров – в частности, инкрустированные стальные клинки – можно приобрести прямо у них. Из здешнего камня изготавливают прочные и красивые рукояти, а вот золото для отделки хотя и местное, но привозится издалека – добывать его может только казна, а не частные лица. Если бы у нас были при себе лишние английские соверены [215], то мы могли бы выгодно продать их ремесленникам, чтобы они переплавили их и использовали для отделки своих изделий.

Вид Златоуста

Мы выехали из Златоуста 22 сентября в девять часов утра и когда поднялись по крутой неровной дороге на склон горы Уреньга, перед нами открылся великолепный вид на долину р. Ай. Расцветка ее была очень насыщенной, а на макушках самых высоких гор лежал снег. Прибыв в Саткинский завод [216], я отправился к его управителю капитану Темникову [217], чтобы передать ему письмо от доктора Тиме. Мистер Темников жил недалеко от пруда [218]в восхитительном загородном особняке [219]. За завтраком жена хозяина [220]переводила его речь на французский, но в осмотре завода и заводского поселка она не участвовала, однако благодаря доброжелательности и сообразительности мистера Темникова трудностей с пониманием друг друга у нас не было. Руду добывают недалеко отсюда, и отдельные ее сорта содержат до 60 % металла. Механизмы для ковки и проката здесь такие же, как в Златоусте.

У башкир. – Горные дороги и почта. – Уфа. – Наш проводник. – Английская леди. – Хлопоты с паспортами. – Меры предосторожности против разбойников. – Путь через Стерлитамак в Оренбург.

Из Саткинского завода в Уфу ведут два пути: длинный и извилистый главный почтовый тракт [221]и идущая по горам проселочная дорога, которая короче его на четверть. Не желая совершать большой крюк, мы, вопреки советам, предпочли именно ее [222]. Оба этих пути расходятся примерно в двенадцати верстах от завода [223]. Подъехав к этой развилке, наш ямщик остановил экипаж и начал расхваливать преимущества тракта, но так как мы стояли на своем, он стал стращать нас опасностями просеки: «Она же проходит по башкирским землям (у русских Урала все башкирское пользуется дурной славой. – Авт.), сама по себе ужасна, люди там дикие, а в горах стоят казачьи пикеты!»

Не знаю, должно ли было последнее замечание предостеречь или успокоить нас, но твердо решив ехать по горам, мы свернули с тракта налево и помчались по дерну. У нас были отличная упряжка лошадей и опытнейший ямщик. Преодолев за чуть более часа восемнадцать верст по местности, сопровождающейся зарослями леса, мы прибыли к башкирскому селению [224]. Уже смеркалось, но нас сразу окружила толпа дикого вида людей с непривычными монгольскими лицами и в колоритных одеждах. Численность их в темноте определить было невозможно, но, казалось, что посмотреть на нас пришла вся деревня [225]. Они что-то лопотали на своем языке, и мало кто из них мог вымолвить хотя бы слово по-русски, но мы были к этому готовы, и уже не могли повернуть назад, даже если бы захотели. Приготовив пистолеты, мы вскочили в тарантас и помчались дальше. К счастью, в дороге обошлось без происшествий, и в целом башкиры нам очень понравились – равно как и не лучшим образом отзывавшиеся о них их соседи. Башкиры-мужчины обычно носят длинную рубаху или халат, поверх которого надевают куртку, а на голове у них вышитая шапочка, богатые предпочитают яркие бухарские одежды из шелка и хлопка. Их дома гораздо чище, чем у русских. Висевшие на стенах комнат официальные распоряжения и документы, репродукции, изображавшие главную мечеть Бухары, а также виды Петербурга и Москвы, постоянно напоминали нам, что это инородцы.

На нашем пути мосты отсутствовали, поэтому мелкие речки приходилось переходить вброд, а через большие переправляться, и это было довольно опасно. По выезду из Саткинского завода около двух часов ночи меня разбудил грохот нашей повозки. Оказалось, что мы прибыли к берегу Юрюзани. Здесь наш ямщик распряг одну лошадь, верхом на ней въехал в воду, после чего неуверенно заявил, что реку можно будет перейти вброд. Мы же, как обычно, крикнули ему: «Пайдем-пшел». Однако возничий, преклонив колени на траву и отбив земной поклон, стал молить Бога о безопасности и успехе первыми строками Корана – «Веди нас по дороге прямой, по дороге тех, которых Ты облагодетельствовал, не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших» [226].

На русских почтовых картах нанесены четыре вида дорог: главные почтовые, губернские, уездные и большие проезжие. На первых трех используются подорожные и существует регулярная смена лошадей, а вот проезжие дороги обслуживаются крестьянами. Поскольку всякий в России, будь то богатый или бедный, не ходит пешком, а ездит, лошади имеются у всех крестьян, и любой крепостной может в случае необходимости сделаться ямщиком. Поэтому всегда есть возможность поехать в экипаже почти в любом направлении. Конечно, иногда – во время уборочной, в хлебных и промышленных районах, в сезон перевозки грузов найти свободных лошадей бывает трудно.

На этой дороге нам часто приходилось подолгу задерживаться на почтовых станциях, и вовсе не по причине обычных отговорок их смотрителей: просто лошади паслись на лугах или в лесах, и их нужно было отлавливать. Наше прибытие в деревни приводило к остановке всяких работ – если, конечно, они вообще велись, и весь народ собирался вокруг нас. Затем, немного посовещавшись, двое или трое молодых и энергичных мужчин уносились верхом на маленьких лошадках и вскоре возвращались с небольшим табуном. После этого следовал спор о том, сколько лошадей следует запрячь в наш тарантас. Тройка, т. е. три лошади в ряд – обычная в России практика, но если дорога плохая, а ехать нужно быстро, то запрягают четыре-пять животных. Четвертую лошадь прикрепляют в ряд с тройкой при помощи куска дерева, который в России может вырезать из леса и привязать к расщепленной жерди за считанные минуты всякий. Но ямщик, привыкший управлять тройкой, не всегда способен заставить четвертую лошадь скакать согласованно с остальными, поэтому ее добавление дает небольшой эффект. В случае пятерки лошадей две дополнительные запрягают впереди, и ими управляет второй ямщик. Местные жители обычно старались дать нам восьмерку лошадей, ведь наш тарантас был большой, поэтому нас воспринимали как важных персон. Л., который в этих местах никогда не был, утверждал, что хорошо знает их и возможности лошадей если не по личному опыту, то каким-то иным образом. И хотя с самого начала было ясно, чем закончится дискуссия, я до поры до времени хранил молчание, а затем охлаждал пыл спорящих, в приказном порядке принимая компромиссное решение в пользу пяти лошадей: дороги в этих местах были непростые, крутые и каменистые, а лошади весьма маленькие, поэтому иного выхода не было.