И Кучумов - Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

Вера мордвы в основном та же, что и у родственных этой народности черемисов и чувашей. Праздник весны у них один из самых главных, и у них тоже есть свои кереметы, или места для жертвоприношений. Главные особенности этой народности, отличающие ее от остальных булгар, заключаются в том, что мордовские обряды проще, и мордва больше других финских народностей склонна перенимать русские нравы и обычаи.

Зырян описывают как малорослых, но хорошо сложенных, белокурых, как все финские народности, и с живыми глазами. Их добропорядочность и честность легендарны. Подобно жителям Шетландских островов, они никогда не запирают свои дома на засовы и не ставят решетки, а гостеприимство развито у них настолько, что, говорят, в их языке отсутствует слово «прощай». Зыряне пашут землю исключительно для своих нужд – территория их проживания и климат таковы, что не позволяют большего, но на обильных травой лугах, орошаемых извилистыми реками, пасутся большие стада их скота. Однако основное занятие у них – охота.

Хотя остяки живут на самой дальней границе теперешнего ареала финно-угров, следует немного сказать и о них, ведь они во многом являются одним из типов кочевников севера Сибири. Остяки невысокого роста и вполне приятной наружности. Волосы у них обычно темные, но бывают светлыми и рыжими. Почти все они кочевники и существуют за счет своих оленьих стад или рыбной ловли. Несмотря на все, летом в местах их обитания достаточно тепло, чтобы заставить оленей покинуть леса, где они прячутся зимой от ветров и холодного воздуха, идущего с берегов Северного Ледовитого океана. Летом на его побережье остяки добывают рыбу, которую с большой выгодой для себя обменивают на хлеб, алкоголь и прочие атрибуты цивилизации у русских торговцев из Берёзова и южнее, а те ее солят. Осенний улов в реках продают замороженным. Однако основой существования остяков все же является оленеводство. Оленина идет в пищу, ее вместе с молоком и шкурами продают, а сами эти животные являются в здешних местах валютой: так, богатые отдают за невесту 50-100, а бедные – 20–25 оленей. Девочка-остячка считается обузой для семьи, поэтому, продав ее замуж, отец может возместить затраты на содержание и воспитание дочери. Многоженство у них не запрещено, но практикуется редко, ведь содержать несколько жен накладно. Дома жена не только выполняет всю грязную работу, но и считается нечистой, прикосновение к которой требует очищения дымом. Более того, ее тяготы начинаются с детства, о чем свидетельствует Кастрен. Однажды он спросил у остяка, сколько времени тот женат и получил ответ: «Я не могу вспомнить год, но это было давно». Ученый удивился: «Неужели ты не знаешь, сколько лет прошло с тех пор, как ты взял себе жену?» На что остяк объяснил: «Да не брал я ее, а когда мне исполнилось шесть лет, отец купил маленькую девочку, вот с тех пор я и живу с ней».

У остяков есть интересный и хороший обычай создавать своеобразный союз из нескольких неродственных семей, которые обязаны помогать друг другу. Несмотря на то, что остяки чаще всего бедны, они не жадные и всегда готовы помочь, но не из чувства сострадания, а у них так принято. Все споры между союзами семей разрешаются вождем и старейшинами – русские власти дали им право назначать любые наказания, кроме смертных приговоров.

У остяков имеются как семейные, так и общие для всех идолы. Их религия является разновидностью шаманизма. Кроме благодетельного лесного бога Менква, злого духа воды Куля, божественного медведя и т. д. у них есть верховное божество Торум, которое обитает на небесах, насылает гром и грозу [333]. Ему не молятся, но он управляет миром. У остяков крайне мало религиозных празднеств, поскольку зимой морозы не способствуют сборам людей, а коротким летом для этого слишком мало времени. Но раз в год, летом, в прелестную тихую ночь они собираются вместе на свои грубые богослужения и танцы либо у священного одинокого кедра, либо далеко в безлюдной тундре, где священное место обозначает камень, лежащий на возвышении.

Башкиры – полукочевники. Зимой они живут в стационарных жилищах – от самых грубых лачуг до изб, похожих на дома русских, поселившихся на их землях. Лачуги, пожалуй, столь же примечательны своим дымом и грязью, как и хорошие избы – своей чистотой. В последних есть ванны для совершения магометанских омовений, а стены иногда бывают украшены изображениями минарета [334]Мири Араб [335]или построенного на выделенные Екатериной II средства медресе Эрназар Элчи [336](оба эти сооружения находятся в Бухаре). Летом башкиры устраивают лагерь в степи. Они питаются бараниной, которую нарезают мелкими кусочками и варят в густом супе, заправленном мукой, а пьют кумыс (скисшее кобылье молоко). Часть башкир живет оседло и демонстрирует цивилизованные манеры, питаясь, в частности, хлебом и говядиной.

Об их ранней истории известно мало. Якут, автор арабского словаря [337], сообщает о них: «Башгурд – это область, расположенная между Константинополем и Булгарией. Ахмед бен Фадлан Бен эль-Аббас бен Рашид бен Хаммад [338]был послан халифом Муктедир-Биллаги [339]к царю славян (то есть волжским булгарам), принявшему ислам вместе со своим народом, чтобы преподнести ему подарки и наставить его в магометанской вере. Он отправился из Багдада в месяц сафар 309 г. [340], и по возвращении рассказал обо всем, что видел. "Мы прошли, – говорит он, – через страну одного турецкого народа, называющего себя башгурд. Нам пришлось принять всевозможные меры предосторожности, ибо они – самые порочные и в то же время самые дерзкие и кровожадные из всех турок. Если кто-нибудь из них нападает на врага, он отрезает ему голову и уносит ее с собой, оставляя тело. Они бреют бороды и едят кровососущих насекомых, которых находят в складках своего платья.

Некоторые из них верят в существование двенадцати божеств, а именно: зимы, лета, дождя, ветра, деревьев, людей и животных, воды, ночи, дня, смерти, жизни и земли, но они также верят, что на небесах обитает божество, превосходящее всех остальных. Это божество советуется с другими и получает их мнения по тем вопросам, за которые они отвечают"».

К этому рассказу Якут добавляет: «Я встретил в городе Халеб [341]много людей, которые называли себя башгурдами, у них были очень красные лица и волосы, и они пришли изучать науку священного права по Абу-Ханифе [342]. Один из них, которого я расспрашивал о его стране, сообщил: "Наша страна находится за Константинополем, в королевстве франков [343], называемых венграми. У нас, верных магометанскому закону, около тридцати поселений в этом королевстве, и каждое из них сравнимо с городом. Как бы то ни было, их (венгров) король не разрешает нам строить стены вокруг наших поселений, боясь нашего возможного неповиновения. Находясь среди стран, населенных христианами, мы имеем к северу от нас страну славян, к югу – страну Папы Римского, к западу – Андалус (Испания), к востоку – страну греков, а именно Константинополь, и подвластные ей земли. Наши одежда и язык такие же, как у этих франков. Мы воюем вместе с ними и выходим на поле боя против их врагов, если они не правоверные". Затем, я спросил, как они стали магометанами в стране неверных, на что он ответил, что слышал, что в давнее время семь магометан пришли из Булгарии в его страну и, поселившись в ней, нежными словами убедили его предков принять магометанскую веру… Я спросил его, почему они бреют бороду, как франки, и он сказал мне, что это делают те, у кого есть военный чин. Кроме того, я спросил, каково расстояние от Халеба до его страны, и он сказал мне, что Константинополь находится в двух с половиной месяцах пути от Халеба, и что его собственная страна находится на таком же расстоянии от Константинополя» (Frohn C. M. De Baschkiris, quae memoriae prodita sunt ab Ibn-Foszlano et Jakuta // Memoires de I’Academie imperiale des sciences de St. Petersbourg. 1822. Т. 8. P. 627–628).