Федор Талызин - Под солнцем Мексики

Рассказчик смолк, грустно опустив голову, словно вспоминая, что произошло потом.

— Сколько за эти билеты? — спрашиваю я, беря голубую полоску.

— Десять песо.

Расплатившись за билеты, я кладу их в карман пиджака юноши.

— Но, сеньор!.. — восклицает он, хватая меня за руку.

— Может быть, ты выиграешь на них что-нибудь. Желаю счастья!

Одна из достопримечательностей Пуэблы — старинная библиотека, построенная испанцами еще в XVI веке. Посеревшее от времени каменное строение осело, немного потрескалось и поросло на карнизах травой. Через низкую арку проходим во внутренний дворик. По широким и крутым ступеням поднимаемся на открытую террасу второго этажа. Пол выложен каменными плитами, сильно стертыми ногами тысяч и тысяч посетителей, прошедших здесь за четыре столетия. Всюду, куда ни глянешь, вышарканные подошвами глубокие выбоины, трещины, желобки — следы времени.

Балкон окружен низкими перилами. Тонкие деревянные колонны поддерживают крышу. С потолка свешиваются почерневшие от времени железные канделябры. Двери и окна с узорчатыми железными решетками. И канделябры и решетки превосходной старинной работы.

Входим в книгохранилище. Здесь тишина, полумрак, характерный запах старых библиотек. Пахнет истлевшей бумагой, прелой кожей переплетов. Большинство книг крупного формата с голубоватой, неровно обрезанной бумагой. Есть тут и старинные книги, сохранившиеся с времен начала книгопечатания, древние рукописные фолианты на испанском, португальском, голландском языках, на латыни. Многие украшены чудесными рисунками, тончайшими орнаментами, цветными миниатюрами. Большинство книг, конечно, религиозного содержания, но есть и редкие издания таких книг, как «Корабль дураков» Себастьяна Бранта (1494 год) или «Похвала глупости» Эразма Роттердамского (1509). Католическая церковь в середине XVI века причислила их к запрещенным книгам, но, несмотря на это, монахи не боялись держать у себя крамольную литературу.

Самый большой интерес для меня, как для врача-биолога, представили пять томов «Истории животных», написанных в 1551 году швейцарским естествоиспытателем Конрадом Геснером. Эта первая энциклопедия зоологических знаний была написана городским врачом Цюриха. Автор описал и систематизировал животных, сходных по форме размножения или среде обитания. Все его описания сопровождаются тысячью превосходно исполненных гравюр. Среди них фантастические животные, смахивающие на птицезверей, драконов, наяд и русалок.

На осмотр библиотеки мы тратим почти полдня, но я не жалею об этом. Вечером выходим поглядеть на город.

В вечерний час на главной площади — пласа — оживленно. Среди густых крон светятся разноцветные огни иллюминации, ярко горят уличные фонари. Мне рассказывают, что особенно шумно и весело на этой площади бывает в ночь под Новый год. Жители украшают площадь и окружающие дома горящими плошками и гирляндами цветов. Здесь устраивают карнавалы и фейерверки, и все это проходит под непрекращающийся звон колоколов и гитар.

Легко себе представить, как весело и шумно на этой площади в новогоднюю ночь. Но и сейчас здесь весьма оживленно. Два встречных потока гуляющей публики движутся по кругу навстречу друг другу. Девушки украсили прически гирляндами из красных гвоздик, в руках почти у каждой пышные букеты цветов. В гуще деревьев без умолку поют птицы, хором трещат цикады. На темно-лиловом небе, усыпанном звездами, висит, словно жестяная, луна. Ее лучи отражаются на желтых плитках майолики, покрывающей купола собора. В храме идет вечерняя служба, весело трезвонят колокола. Отсюда слышатся говор, пение и смех. Кто-то принес патефон. Неблагозвучный звуковой хаос никого не смущает. Толпа отдыхающих быстро растет, и мы с трудом из нее выбираемся.

Территория, где часто встречаются случаи заболевания малярией, составляет в Мексике 922 тысячи квадратных километров.

«Обскакать» эти места немыслимо, но маршрут наш составлен так, что мы попадаем почти во все центральные точки опасных районов. Поэтому колесить предстоит немало.

Легковая машина, если в ней совершается длительное путешествие, вскоре превращается почти в обжитой дом; в ней надежно и уютно. Мелькающий за окнами пейзаж расширяет стены маленького дома, а теснота, царящая внутри, еще больше сближает спутников. В этом своеобразном салоне на колесах мы исколесили невообразимое множество дорог.

Оба моих спутника прекрасно знают свою страну, изъездили ее вдоль и поперек, им знакомо каждое селение, каждый городок. Они любят ее искренне и понимают, как много еще надо сделать, чтобы всем мексиканцам жилось сносно.

Большинство населения живет еще в тяжелых условиях: не хватает продовольствия, питьевой воды, жилья, доступной медицинской помощи… Многие крестьяне получают воду из колодцев и родников. Остальные пользуются водой из загрязненных озер или прудов, в которых скапливается дождевая вода. Отсюда эпидемии желудочных заболеваний; высока детская смертность — в 1960 году из каждой тысячи новорожденных умирало от восьмидесяти до ста детей. Но и среди взрослых смертность не меньшая. По сведениям, опубликованным ООН, средняя продолжительность жизни мужчин в Мексике равна 37 годам, женщин — 39.

Вдоль дороги из Пуэблы то и дело попадаются кирпичные здания. Иные из них целы, другие полуразрушены. Густые заросли скрывают от глаз многое, но все же даже на ходу из машины видна добротность построек. Окна и двери там, где они сохранились, отворены настежь или, наоборот, забиты наглухо.

— Почему здесь так много заброшенных домов? Куда девались хозяева?

— Сбежали! Это асьенды (усадьбы) помещиков, — сообщает доктор.

— Но почему тогда дома пустуют? Отчего их не отремонтируют и не отдадут крестьянам?

— Но кто же согласится жить в этих проклятых народом домах! Кто захочет войти в них!

И я с горечью думаю, что куда полезнее отремонтировать дома помещиков и отдать общинам, чем, предав анафеме. камни, предоставить их разрушению!

Мы попадаем в самую гущу районов, слывущих малярийными. Туда не легко пробраться по проселочным дорогам. Они проезжи только на протяжении полугода. Особенно труднодосягаемы селения индейцев в лесах. К ним можно проникнуть только на лошадях.

В пути мы изучаем карту. Она разбита на зоны. Вот восьмая зона, она занимает территорию в 26 тысяч квадратных километров. Зону обслуживают 300 врачей и 2200 добровольцев.

На карте я вижу наколотые разноцветные флажки с номерами.

— Что означает, допустим, вот этот флажок № 29? — спрашиваю я санитара-маляриолога в военной форме, встреченного мной в одной из походных малярийных станций.