Федор Талызин - Под солнцем Мексики

Мне показали гордость столицы — сорокаэтажное здание Латина-Америка специальной антисейсмической конструкции, спасающей от разрушительной силы землетрясений, а землетрясения здесь не редкость. Но на месте мексиканцев я показал бы гостю прежде всего то, что является отличительной особенностью Мехико: широкое применение в архитектурных сооружениях монументальной живописи.

Чуть ли не целый день заняло у меня путешествие по Национальному университету. Именно путешествие, потому что университет — это целый город с тридцатью тысячами студентов. Я жалел, что на осмотр его у меня был лишь один день.

Университет был основан еще в 1551 году. Поэтому он по праву считается одним из старейших учебных заведений Американского континента. Старые здания затем сменились новыми в самом современном стиле: бетон, камень, сталь, громадные окна из зеленоватого стекла, защищающего от яркого солнца.

Между двумя многоэтажными учебными корпусами стоит здание библиотеки. На полированном граните цокольного этажа, как на платформе, высится грандиозный каменный куб без единого окна. Уже издали бросается в глаза необычная красочная нарядность этого здания. В декоративности его мозаик ощущается вся прелесть своеобразия мексиканского искусства. Стиль мозаик повторяет иероглифически-фигурную узорчатость рельефной резьбы и росписей, которые сохранились на древних индейских храмах и дворцах. Чем ближе подходишь к зданию, тем отчетливее предстают отдельные исторические сцены, портретные изображения героев борьбы за независимость. Тут Идальго, Хуарес и рядом древние божества, символически олицетворяющие силы природы, и новая символика — книга, циркуль, линейка. В изображение вкомпанованы и лозунги мексиканской революции — «Земля и Свобода», «Да здравствует революция». Орнаментальные пояса мозаики с изображением рыб, опоясывающие цоколь кубического здания со стороны его южного фасада, находятся на уровне глаз зрителя. Глядя на них, поражаешься удивительному богатству цветных камешков, образующих мозаику. А как красивы каменные парапеты с большими орнаментально-пластическими рельефами. Они обрамляют цоколь библиотеки и переходят в такую же каменную облицовку лестницы, ведущей на зеленый ковер. А дальше разбегаются мощенные камнем дорожки, тротуары, площадки. Для облицовок и мощения их выбран пористый вулканический камень всевозможных оттенков — от сиренево-розового до серого. Автор оформления библиотеки — талантливый архитектор О’Горман.

Библиотека — национальная гордость мексиканцев. Здание известно всему миру. Но для того чтобы понять, как оно выглядит, его надо видеть самому. Есть вещи, которые трудно поддаются описанию.

Над входом в ректорат университета передо мной предстает еще один шедевр искусства — живописное рельефное панно. Композиция построена по принципу грандиозного рельефного плаката. Она поражает огромностью символических фигур студентов, гипертрофией их динамизма. Будущие инженеры, медики, юристы, строители протягивают навстречу зрителю руки. Студенты держат символы своих профессий: медики — термометры, строители — угольники. Композиция создана Д. А. Сикейросом в 1952–1956 годах. Это комбинированная техника высокого рельефа, живописи, мозаики из естественного камня, керамики и металлических плиток.

Вход в другое университетское здание украшает узкая белая полоса с колонками цифр, и лишь одна рука, мощная, мускулистая, напряженно вытянута вперед. Она властно указывает пальцем на цифры знаменательных для Мексики дат. «Гляди и помни!» — словно говорит этот жест.

1520 — дата вторжения в Мексику испанских отрядов Кортеса, обезумевших от жажды золота.

1810 — год народного восстания, сбросившего иго трехвекового испанского владычества.

1857 — принятие первой конституции Мексики.

1910 — начало буржуазно-демократической революции, продолжавшейся семь лет. В результате Мексика сбросила диктаторский режим.

19?? — последние две цифры подскажет будущее. Оно в руках той самой молодежи, что заполняет сейчас аудитории, залы, библиотеки, спортивные площадки и тенистые аллеи городка.

Университетские улицы похожи на развороченный муравейник. Всюду молодежь: возле факультетских аудиторий, в лабораториях, на спортивных площадках.

Университет имеет собственный стадион на 100 тысяч зрителей, бассейн для плавания, площадки для игры в волейбол, теннис, бейсбол, трек для велосипедных соревнований. Кафедры университета оборудованы современной аппаратурой. Лекции профессоров транслируются по радио и передаются на экраны телевизоров. Это позволяет 24 студентам видеть и слышать лектора в соседних с аудиторией комнатах.

На естественном факультете имеются небольшие тематические музеи с превосходными зоологическими коллекциями. Преподаватели подарили мне оттиски своих работ по зоологии.

Я был обрадован встречей с известным зоологом профессором Л. Варгасом. Он посетил Зоологический институт Академии наук СССР в Ленинграде и установил с его сотрудниками прочную связь. Из библиотечных шкафов Варгас извлек монографии академика Е. Н. Павловского.

— Я восхищен тонко разработанной теорией Евгения Павловского о природной очаговости!

…Сущность теории заключается в том, что в природе издревле существуют болезни, поражающие диких животных. Возбудители их (ультравирусы, бактерии, спирохеты, грибки, простейшие организмы, паразитические черви) передаются кровососущими насекомыми и клещами. Если в необжитые места, где имеется природный очаг, попадает человек или домашнее животное, они почти всегда заболевают и тем самым становятся новыми звеньями в сложной цепи передачи болезней.

В Советском Союзе природная очаговость свойственна клещевому японскому и таежному энцефалитам, различным клещевым сыпнотифозным лихорадкам, пендинской язве, туляремии, бруцеллезу и другим.

Варгас предлагает взглянуть на хорошо сделанное чучело обезьяны макаки и модель нескольких комаров из пластмассы. Рядом на стенде пунктиром и стрелками обозначены пути заражения человека желтой лихорадкой.

— Вот вам живая иллюстрация теории природной очаговости Павловского. Болезнь вначале возникла среди диких животных. По-видимому, это было еще задолго до появления человека. Когда позже сюда пришел человек, он способствовал распространению желтой лихорадки. В джунглях Южной Америки лихорадка передается комарами рода гемагогус. Они живут в кронах пальм и высоких деревьев. Здесь насекомые питаются кровью зараженных вирусом лихорадки обезьян и некоторых птиц. Лесорубы и сборщики кокосовых орехов делаются жертвой нападения комара гемагогус. Спустя трехнедельный период скрытого развития лихорадки человек, заразившийся в джунглях, становится источником распространения инфекции. В населенном пункте вирус лихорадки передают от больного окружающим комары аедес египти, мансониа и другие виды.