Александр Берзан - Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей

– Вертелись сильно, – кивает тот и примеривается к подстилке, – Неплохой матрасик! Молодец, медведица!

– Молодец, – согласен и я.

Мы уходим дальше. Помёты, я, как всегда, забираю с собой…

Только мы сходим с лёжки, как набредаем на место вечерней кормёжки нашей семьи! Глядя себе под ноги, словно грибник, я шагаю по набродам и считаю поеди… Игорь уходит в другой закоулок. Он – тоже считает…

Через несколько минут, мы сходимся.

– Ну, сколько? – спрашивает Игорь, – Добавляй мои.

Я считаю…

– Всего, сколько получается?

– Восемьдесят шесть скусов белокопытника, семь скусов бодяка и целых восемьдесят скусов крапивы!

– Вот, это, дааа!

– Ну! – соглашаюсь я, – Они здесь, вчера, неплохо заправились! Перед ночью…

В пойме Тятиной я, с гордостью показываю брату моё дупло в толстой иве. Мы стоим под деревом.

– Вот! Смотри! – показываю я на дупло, – Здесь ничего не было, я его с нуля выдолбил!

– Ух, ты! – изумляется Игорь.

– Ну! Дупло получилось – просто, шикарное! Когда внутренние стенки дорабатывал – я сам в него залазил. Целиком! Это лучшее дупло рыбных филинов из всех, какие я знаю!

Весь прошлый год рыбные филины жили на этом участке. “Обкатали дупло”, что называется. Да и я, периодически интересуясь удобно ли птице в дупле, подгонял его под нужды филина.

Я гляжу на дупло в бинокль, снизу – вверх. И сразу замечаю, что красная, ивовая кора, по краю входа, исполосована на узкие полоски. Как говорит Дыхан – это верный признак того, что дупло жилое. Однако, всё тихо кругом. Ни малейших признаков того, что рыбный филин может быть в дупле сейчас!

Мы шагаем к стоящей метрах в тридцати напротив, ели – присаде.

– Грруух! Грруух! Грруух! Грруух! – хрустим лопухами…

Под елью нет белых клякс птичьего помёта! Возвращаемся. Я осторожно брожу вокруг ивового баобаба… И, неожиданно, метрах в пятнадцати от толстого ствола дерева, наталкиваюсь на лежащее на земле, яйцо!

– Игорь! – уже никого не остерегаясь, зову я, – Яйцо!

Я наклоняюсь и беру яйцо в руки.

– Это скорлупа!

Скорлупа яйца рыбного филина! Я осторожно осматриваю её: “Она, вообще-то, целая! Две дырки, от клюва, с одной стороны!”.

– Блин! Вороны! Смотри, что делают эти твари! – я протягиваю скорлупу брату.

– Разорили! Это – точно, от вороньего клюва!

– Ну! – негодую я, – Вот кого стрелять нужно! И днём, и ночью!

Чего уж, тут таиться?! Разорили… Но все-равно, надо посмотреть, что творится в дупле. Подпрыгнув, я карабкаюсь вверх…

Вот и край дупла, прямо надо мной. Едва дотянувшись, я вцепляюсь в этот край пальцами рук.

– Щёлк! – раздаётся резкий щелчок!

Мало ли что может щёлкнуть под сапогами у Игоря? Я занят другим. Подтянувшись на руках, словно на перекладине турника, я выжимаю свою голову над кромкой входа в дупло.

И первое мгновение ничего не понимаю – ярко-жёлтые, апельсиновые глаза! Прямо перед моим носом!

– Щёлк! – с резким щелчком, они бросаются на меня!

Я инстинктивно отталкиваюсь от них прочь и проваливаюсь с этой “перекладины”, вниз! Исчезнуть – мне помогает мой собственный вес. Обдав лицо тугим ветром, из дупла выбрасывается огромная птица! Мощно взмахивая крыльями, птица уходит на вираж. Я остаюсь свободно висеть в воздухе, вцепившись руками в край входа в дупло…

Я отыскиваю под ногой, опору и с трудом перевожу дух: “Фууу! Так и умереть можно! Кто бы мог подумать, что она – там!”. Но, дело сделано. Птица пошла прочь. Жалей – не жалей… Перед тем, как исчезнуть, надо бы посмотреть, что делается в дупле. И я снова подтягиваюсь на руках, вверх.

Но, теперь – я учёный! Я осторожно заглядываю, одним глазом, через край входа, готовый мгновенно провалиться вниз. Дупло пусто! Всё тихо кругом…

Я, уже смело, заглядываю в дупло:

В дальнем углу, древесная труха днища раздвинута небольшой ямочкой. Там лежит одно яйцо! Круглое, как бильярдный шар, мутно-белого цвета. Оно раза в полтора крупнее, чем куриное. По обе стороны яйца, лежит по куску крупной мальмы. Мне в нос бьёт резкий запах рыбьего жира… и курятника.

Вот и всё! Я поспешно спускаюсь по стволу вниз и мы, пригибаясь, бежим к близкому мысу лесистого склона речной долины. Однако, убегать совсем, оставляя дупло на разорение воронам – не годится.

– Надо дождаться, когда она сядет! – советуюсь я с Игорем.

– Ну! – кивает тот, – Надо спрятаться!

И мы прячемся за стволы мощных елей, в колке хвойника, здесь же, на склоне. В прямой видимости от дупла…

Ворон нет. Во всяком случае, их не видно и не слышно.

– Угу-хууу!

Из-за гребня нашего склона, со стороны хвойника надпоймы, доносится глухой крик рыбного филина. Мы замираем. Минута течёт за минутой…

Минут через пять, серая, большая сова, бесшумной тенью проходит над нами и садится на самую вершину ели – присады, что растёт напротив дупла. Мы замираем, вжавшись в ямки среди толстых тяжей еловых корней, боясь вздохнуть. Сантиметр за сантиметром, я приподнимаю над корнем один глаз – филин корчит потешные рожицы! Он очень эмоционально всматривается в своё дупло. С вершины ели оно должно быть ему – как на ладони.

Словно в индийском танце, голова совы перемещается то на одно плечо, то на другое. Филин, то резко отшатывается назад, то подаётся, всем туловищем, вперёд… Текут минута за минутой. Мне кажется, что этому танцу не будет конца…

– Ну, когда же ты в дупло слетишь?! – бьётся в моей голове нетерпеливая мысль.

Наконец, филин слетает с верхушки ели и… закладывает широкий вираж в нашу сторону! И садится… на вершину ели прямо над нами!!! У меня замирает сердце: “Неужели засек?!”. Мы не дышим. Кругом разлита абсолютная, мёртвая тишина…

Через несколько долгих минут, сова срывается с вершины нашей ели в сторону дерева с дуплом, резко снижается и на излёте, снизу-вверх, приклеивается к стволу ивы, рядом с входом в дупло. Развернув своё “лицо” на спину, она вертит головой во все стороны, ловит шорохи. Так дико смотрится спина птицы, её сложенные на спине крылья… с лицом вместо затылка! Серая, с пестринами, окраска совы совершенно маскирует её на таком же сером, с пятнами лишайников, стволе старой ивы…

Убедившись, что всё тихо кругом, филин, наконец, исчезает в проёме дупла.

– Всё! – едва слышно шепчет Игорь, повернув ко мне лицо, – Сел!

– Ага! – медленно киваю я, не сводя глаз с дупла.

Минуту мы убеждаемся, что всё тихо вокруг и на цыпочках, крадёмся прочь. Неприятное чувство вины терзает мою совесть: “Такой прокол! Я был убеждён, что дупло разорено… И яйцо, ведь… под деревом нашли! И по стволу ивы – стучали! И бурьяном громко, под деревом, трещали! Кто вообще мог подумать, что она будет так плотно сидеть?! Мне так жаль…”.

Мы шагаем прочь…