Жюль Верн - Цезарь Каскабель

3 апреля путешественники прибыли к берегам Одена, небольшой речки, впадающей в Анабар.

До сих пор погода была хорошая, но теперь начались сильные дожди и таяние снега. Ехать было довольно тяжело: то колеса вязли в грязи, то лужи были так глубоки и велики, что «Красотка» не раз рисковала опрокинуться. В этих широтах наступала весна, и ртуть в градуснике держалась на два, на три градуса выше нуля.

При этом трудном переезде русские матросы оказали повозке большую помощь.

8 апреля «Красотка» остановилась на правом берегу реки Анабар, в ста шестидесяти километрах от посада Максимова.

Хотя в низовьях реки лед уже тронулся, но в этом месте переезд был еще возможен. Опоздай они на неделю, и пришлось бы искать брода, который в это время трудно найти, или же надо было бы ожидать окончания весеннего разлива.

Степь уже начала покрываться зеленеющей травой, и почки на кустах наливались. Через три недели должны были показаться первые листочки и в обледеневших за зиму деревьях вновь появиться жизнь.

Разбросанные там и сям березки и лиственницы стали уже расправлять свои ветви, и вся северная природа мало-помалу оживала под первыми теплыми лучами солнца.

Чем дальше от морского берега, тем населеннее становятся места в Сибири. Иногда встречался по дороге сборщик податей, переезжавший из деревни в деревню. Перекинувшись двумя-тремя словами, угостив его стаканчиком водки, путешественники ехали дальше, обменявшись добрыми пожеланиями.

Один раз «Красотка» встретила партию арестантов. Несчастных гнали на солеварни в восточную Сибирь. Нельзя сказать, чтобы конвойные казаки обходились с ними хорошо. Само собой разумеется, начальник эскорта не обратил никакого внимания на Сергея Васильевича, но наблюдательная Кайета заметила, что оба русских матроса старались держаться подальше, как бы боясь привлечь на себя внимание казаков.

19 апреля, пройдя триста километров, «Красотка» остановилась на правом берегу Катанги, которая впадает в залив того же имени. Моста здесь не было, лед уже растаял, и только кое-где плавающие льдины напоминали о том, что еще недавно река была скована прочным льдом. Пришлось искать брод. При помощи Ортика отыскали его в полукилометре выше по течению реки. Но брод был довольно глубокий, и перешли на ту сторону с большим трудом.

Еще сто километров пути, и путешественники расположились лагерем у озера Еж.

Какой контраст представляло это местечко с только что пройденной степью! Точно оазис среди песков Сахары. Зеркальное озеро все заключено было в рамку вечнозеленых сосен, елей и шиповника в цвету. В зелени порхала дичь, и Ваграм со своим другом Маренго то носились, как угорелые, то замирали на месте, делая стойку. На поверхности озера плавали гуси, утки, а в воздухе слышались крики журавлей и аистов. Вообще это был чудный уголок.

По предложению Сергея Васильевича было решено остановиться здесь на двое суток. Лагерь был устроен под высокими соснами на берегу озера.

Сейчас же охотники забрали свои ружья и в сопровождении Ваграма отправились в лес; не прошло и четверти часа, как уже послышались их выстрелы.

Тем временем Каскабель, Сандр, Ортик и Киршев решили попытать счастья на озере — половить рыбы. В повозке нашлось несколько удочек, купленных у туземцев порта Кларенс.

При ловле рыбы на удочку надо было иметь и сноровку и терпение. Но на этот раз и то и другое было бесполезно. Не успели крючки с приманкой опуститься в воду, как уже рыба начала клевать. Рыбы в озере было так много, что улова одного дня хватило бы на целый месяц. Сандр был в восторге. Когда пришла Наполеона и попросила его уступить ей ненадолго удочку, он ни за что не хотел сделать этого. Это, конечно, привело к ссоре, так что Корнелии пришлось мирить детей; впрочем, рыбы было наловлено так много, что Корнелия просила и мужа и остальных прекратить на сегодня эту забаву.

Спустя два часа вернулись Сергей Васильевич в Жан; за ними неохотно плелся Ваграм, который находил, что можно было бы еще поохотиться.

Охотникам повезло так же, как и рыболовам, и теперь кухня была обеспечена на несколько дней свежей и разнообразной провизией.

Можно себе представить, с каким удовольствием уселись все за стол, накрытый на свежем воздухе. Никто и не заметил, что было еще довольно прохладно. Корнелия превзошла себя и превосходно приготовила и рыбу, и дичь, и на десерт — великолепный сладкий пирог. Так как в Максимове пополнили запасы вина и водки, то каждый получил свою долю. Так мирно закончился первый день отдыха.

Казалось, что прошли дни испытаний и что наконец это знаменитое путешествие семьи Каскабель закончится благополучно.

Второй день прошел так же. Да и олени хорошо отдохнули.

21 апреля, в шесть часов утра, «Красотка» вновь тронулась в путь и четыре дня спустя достигла западной границы Якутской области.

Теперь надо вернуться к тем двум русским, которые так некстати присоединились к семейству Каскабель.

Можно было думать, что из чувства благодарности Ортик и Киршев одумаются и станут лучше, чем были. Ничуть не бывало. Эти мошенники, в прошлом которых было много преступлений, задумали новое злодейство. Они решили завладеть «Красоткой», а также деньгами, которые возвратил Чу-Чук, и, вернувшись в Россию в одежде циркачей, продолжать свою преступную деятельность. Они не думали над тем, что для исполнения своего гнусного плана им надо освободиться от спутников, которым они обязаны свободой и даже, быть может, жизнью.

Но одни они были не в силах сделать это. Поэтому-то они и направляли караван к одному из ущельев в Уральских горах, где надеялись встретить своих бывших товарищей, таких же негодяев, как и они сами. С их помощью они собирались напасть на «Красотку».

Кто мог подозревать их умысел? Они старались быть полезными, и никто не мог сказать про них что-нибудь дурное. Правда, они не внушали к себе симпатии, но не доверять им не было повода. Только одна Кайета не доверяла им. Однажды у нее мелькнула мысль, что как будто в ту ночь, когда был ранен Сергей Васильевич, она слышала голос Киршева. Но как допустить мысль, что виновники того преступления именно эти два моряка, которых нашли за пять тысяч километров на одном из островов архипелага Ляхова? Поэтому Кайета никому не говорила о своих подозрениях.

Надо прибавить еще одно обстоятельство. Если Кайета смутно подозревала в чем-то Ортика и Киршева, то тем обоим, со своей стороны, казался подозрительным Сергей Васильевич. Ничего не было странного в том, что его, больного и раненого, подобрала семья Каскабель, ухаживала за ним и перевезла его в Ситку. Это было вполне естественно. Но раз он выздоровел, почему он не остался в Ситке? Почему он последовал за этими циркачами до порта Кларенс? Почему едет он с ними по Сибири? Присутствие этого русского в труппе бродячих артистов было по меньшей мере странно.