Виктор Боярский - Семь месяцев бесконечности

День антарктического весеннего равноденствия. Как записано у меня в дневнике: «День действительно равен ночи по силе ветра. Сегодня стоим на месте, видимости нет, ветер неистовствует». Торжественное мероприятие — замену белья — я осуществил после утреннего душа. Уилл, глядя на меня, тоже отважился обтереться снегом и опять, как и в первый раз, в штормовую погоду. Залез обратно дрожащий, но довольный. Наша палатка удерживает прочное первое место по санитарно-гигиеническому состоянию личного состава.

Как обычно, в плохую погоду мы с Уиллом отдали все наше свободное время служению нашим морозоустойчивым музам: он — Архитектуре, я — Поэзии. Сегодня Уилл приступил к детальной прорисовке второго этажа своего пятиэтажного здания, которое он не без нашей помощи уже начал возводить у себя на ранчо. Нет необходимости, наверное быть хорошим архитектором, чтобы утверждать, что хорошему зданию необходим прочный фундамент. А что делает фундамент прочнее? Цемент! Да! А еще? Еще, конечно же, взаимопонимание и дружба людей, которые его закладывают. Уилл как главный архитектор сосредоточил основное внимание на обеспечении второго условия прочности закладываемого им фундамента (отчасти, может быть, и потому, что первое условие в Америке, как в развитой капиталистической стране, выполняется всегда автоматически). Когда в феврале этого года мы все собрались на последние предэкспедиционные сборы в Миннесоте, на ранчо Уилла, однажды вечером после ужина, когда все пребывали в прекрасном расположении духа, Уилл вдруг спросил, не хотели ли бы мы слегка размяться завтра утром. «Дело пустяковое, — продолжал он. — Надо загрузить машины небольшим количеством камней неподалеку отсюда». Наутро огромный розовый «кадиллак» Уилла доставил всю международную команду к месту работы. Это оказалось действительно недалеко от ранчо, однако что касается фронта работ и их содержания, то утверждение Уилла о «небольшом количестве камней», мягко говоря, не соответствовало действительности. Когда мы вылезли из машины, то увидели огромную баррикаду из каменных глыб. «Вот это все, — Уилл пнул ботинком близлежащий камень, — надо отвезти поближе к ранчо, а затем на собаках перевезти на гору. Это будет неплохой тренировкой для собак. Здесь никак не менее 50 тонн», — добавил Уилл с плохо скрываемой гордостью. Погода была морозной, около минус 30, поэтому надо было браться за работу. Подошли два огромных самосвала, и работа закипела. К нашей чести надо сказать, что вшестером закончили мы ее часа за четыре и, несмотря на мороз, порядочно взмокли и устали. Так, совместными дружными усилиями шести представителей шести государств мира, закладывался фундамент будущей обсерватории Уилла Стигера. Неудивительно, что на таком фундаменте можно было бы строить и небоскреб, но Уилл решил ограничиться пятью этажами. Первый был уже закончен, второй сейчас при мне рождался на бумаге, а остальные три, наверное, были еще в постепенно приобретавшей человеческий облик после моей стрижки лохматой голове Уилла. Я сочинил небольшое стихотворное послание учителям 102-й ленинградской школы, в которой учится Стас, в ответ на их поздравление, присланное ко дню моего рождения. Поскольку оно, как мне кажется, в равной степени может быть отнесено ко всем учителям, я хочу привести его здесь:

Где, как ни здесь отдаваться служению музам, которое, как известно, не терпит суеты! Чего-чего, а суеты у нас в такую погоду действительно мало. Лежим себе на спальных мешках, свистит ветер, сотрясая стены палатки, тихонько ворчит примус, и никого вокруг на многие сотни километров. К вечеру Уилл опять меня порадовал — на этот раз уже малиновым вареньем. Где он берет эти ягоды — загадка, и тем приятнее сюрприз.

Около пяти часов я выбрался наружу покормить собак. За прошедшую штормовую ночь территория нашего лагеря здорово изменилась: высокие, более метра, свежие снежные надувы от нарт и палаток пересекали ее, так что, чтобы добраться до собак, мне пришлось карабкаться через вылизанные ветром твердые снежные валы. Все они были на поверхности, а доглайн ушел глубоко под снег, и морды собак, особенно тех, что были привязаны поближе к нартам, оказались плотно прижатыми к снегу. Пэнда даже пытался перегрызть стальной короткий поводок, связывающий его ошейник с доглайном. А Хэнк, пребывавший, по-видимому, в состоянии какого-то анабиоза, меня даже напугал, и я на всякий случай растолкал его, чтобы убедиться, что он не замерз. Сегодня мы решили с Уиллом дать собакам по полпорции корма. Я нарубил корм, причем на этот раз при полном молчании собак, хотя обычно эта процедура вызывает у них необычайное возбуждение.

Двери франко-японской палатки были по обыкновению занесены снегом до половины — сегодня оттуда никто не выходил. «Привет, ребята, — проорал я традиционное, — хау а ю?» В ответ они довольно бодро сообщили, что все у них о'кей, и спросили, не желаю ли я присоединиться к ним. Я вежливо отказался, сославшись на то, что я не один. «А с кем?» — в один голос спросили Этьенн и Кейзо. «Со снегом», — отвечал я и, пожелав им всего доброго, направился к пирамиде. Ее обитателей я застал в добром здравии и в хорошем рабочем настроении. Вообще надо сказать, что если наша палатка занимала первое место по санитарной гигиене, палатка Этьенна и Кейзо была центром информации (в ней находилась радиостанция), то пирамида Джефа по праву претендовала на место самой трудолюбивой палатки. Джеф никогда не сидел сложа руки — у него всегда находилось дело, а если и не находилось, то он его быстро придумывал. Не отставал от него и трудолюбивый от природы профессор — он тоже все время перебирал свои научные записи или любовно и тщательно штопал одежду. Я, опять же не заходя в гости, рассказал ребятам, что видимости нет, только на западе небольшое светлое пятнышко, а что с ним будет дальше, одному Богу известно. Расстались, пожелав друг другу хорошей погоды. Уже во второй раз перед нами начинала вырисовываться перспектива остаться без корма для собак в случае, если мы, как в первой половине сентября, будем терять из-за непогоды ходовое время. Как я уже писал, мы совершенно не были уверены, что отыщем следующий, шестой, склад с продовольствием у горы Ванг, поскольку, во-первых, данные о его местоположении, сообщенные пилотом «Твин оттера», расходились с данными, имеющимися у Джефа, ни много ни мало на целых 10 километров, а во-вторых, склад этот, весьма вероятно, был совершенно заметен, как это случилось с третьим и, может быть, с четвертым складами. Кроме того, у нас особенно не было времени искать этот склад — мы и так уже из-за непогоды выбились из графика на неделю, а в дальнейшем отставание это могло только увеличиться. Поэтому нам необходимо было наверстывать упущенное, но погода пока не позволяла этого сделать.