Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

Ну-с, Екатерина Ивановна! Итак, план: идем на «Бай­кале» к Сахалину осмотреть для начала южную часть острова, по пути займем военным постом Императорскую га­вань, откуда и распространимся до корейской границы... Поставим пост на западном берегу Сахалина и, таким обра­зом, займем пролив с обеих сторон, подкрепим Де-Кастри и Кизи... Там подготовим и оставим для прочтения горькую «писку»: «Пожалуйте вон!» – соглядатаям всех наций – пусть чувствуют... Довольно!

– Ты неисправим, Геня, – мягко заметила Екатерина Ивановна, – только что чудом избавился от грозившей опа­сности за Де-Кастри, еще не миновала опасность от ваших ла­заний по Хинганскому хребту, а ты принимаешься за Хаджи, тут же, при самом получении высочайшего запрещения. Пожалел бы хоть Катюшу, повременил бы немного, – и она поднесла бывшую у нее на руках Катюшу.

Катюша потянулась к отцу и, гладя его по шершавой, небритой щеке, вскидывала на него большие, красивые и гру­стные глаза. Глаза материнские, но какие-то нездешние, потусторонние, тоскующие. Бледные щечки еще больше подчер­кивали их величину и глубину.

Невельской вздрогнул, поднялся и, передавая девочку ма­тери, сказал:

– Все еще худеет? – и тяжело вздохнул. – Буренка совсем перестала давать молоко. Когда-то еще доставят другую!

Надо было, однако, торопиться; надо показать любезным американским гостям, что все побережье уже в руках одно­го бдительного хозяина, – и тут же решил после плавания оставить «Байкал» для постоянного крейсирования.

Долго стояла на берегу Екатерина Ивановна с малюткой и Орловой, смотря вслед удаляющемуся «Байкалу», с кото­рым было связано столько воспоминаний. Ветер неистово теребил полы легких пальто и вздымал пузырями широкие юбки. Стояли, не замечая, что корабль давно скрылся и перед ними пенится только пустынный залив и открытые ворота бухты...

– Вернутся ли?

– Пойдем, Катюшу сильно обдувает сырым ветром, – сказал запыхавшийся от ходьбы по песку доктор Орлов. Он был оставлен начальником Петровского. Не спрашивая, он взял себе на руки безмолвную, задумчивую девочку и заша­гал домой.

Пытливо вглядываясь в угрюмые восточные берега Са­халина, Невельской обошел его с севера во всю длину, обо­гнул Лаперузовым проливом залив Анива, вошел в Татарский пролив и, поднявшись до сахалинской реки Нусиной, выса­дил на гиляцкой лодке шесть человек команды. Здесь был намечен пост Ильинский. В Де-Кастри, во внутренней гавани, появился пост Константиновский, а немного севернее, на бе­регу, – Александровский. На мысе, при выходе из озера Кизи, основан пост Мариинский. Так неожиданно Татарский пролив украсился русскими флагами.

После этого Геннадий Иванович оставил «Байкал» и на старой гиляцкой душегубке стал пробираться к Амуру. «Бай­калу» отдано было распоряжение идти к Ильинскому посту, высадить там еще восемь человек под командою Орлова и помочь им строиться, а потом до сентября крейсировать в Татарском проливе.

До Петровского Невельской добрался только в конце августа и здесь застал новых членов своего многочисленного семейства: хорошо знакомого ему капитан-лейтенанта Бачманова и отца Гавриила, обоих с женами. Стало людно и еще теснее, но зато и веселее. Матушка отца Гавриила, жизнера­достная хохотушка, креолка из островных, с первого же дня принялась изучать под руководством Невельской и Бачмановой французский язык, и раскатистый смех способной уче­ницы, не смущавшейся неудачи первых шагов, то и дело раздавался в маленькой квартирке Невельских. Приступили к постройке дома для жилья и церковки.

Среди этой возни, в которой принимал деятельное уча­стие, а иногда являлся даже и зачинщиком Невельской, ни­кто и не заметил, как вошедший матрос тихонько сообщил командиру, что в бухту вошел корабль. Невельской отошел в сторону, поманил к себе матушку и вышел с нею по на­правлению к якорной стоянке кораблей. К берегу причалила шлюпка, из нее вышел высокий статный офицер в полной парадной форме Семеновского полка, с густыми эполетами штаб-офицера. Увидев, что эта блестящая фигура направ­ляется к ним, матушка вскрикнула, освободила свою руку и изо всех сил побежала обратно к дому. Там она забилась в свободную комнату и притаилась.

Майор гвардии Буссе приветствовал Невельского. Он был разочарован: в этом маленьком сухощавом замухрышке, на котором потрепанный морской длинный сюртук, с давно потемневшими эполетами и почти черными пуговицами, трудно было признать могущественного «джангина», царившего над десятком туземных племен и заставлявшего их повиноваться одним своим именем.

Взглянув сощуренными глазами на петербургского щего­ля, рапортовавшего о прибытии с десантом, Невельской до­садливо отмахнулся и сказал:

– Поговорим потом, дома, – и повернул обратно.

За ним побежали сидевшие до сих пор на песке Петров­ской кошки гиляки.

– Тунгусы? – поморщился на их шкуры Буссе.

– Местные гиляки.

– Как, однако, они у вас бесцеремонны!

– Вы для них диво-дивное, как же им не гнаться за вами! – насмешливо сказал, блеснув глазами, Невельской.

Действительно, на фоне этой почти пустынной кошки и ее нескольких жалких бревенчатых домишек фигура «паркетного петербургского шаркуна» казалась странной даже и не для гиляков.

Компания продолжала шумно развлекаться, из дома раз­носился рыкающий по-львиному бас отца Гавриила, рокот ги­тары и звонкий женский смех.

«Что это у них за матросское веселье?» – брезгливо по­жал плечами Буссе, входя в распахнутую Невельским дверь.

Навстречу с приветливой улыбкой шла Екатерина Ива­новна, протягивая гостю руку. По комнате, заставленной не­крашеными разнокалиберными стульями и табуретами, распространился аромат дорогих духов и помады.

«Хороша!» – оценил про себя хозяйку Буссе, давая та­кую же оценку и другой даме, Бачмановой.

Оставив Буссе с дамами, Невельской отправился на ко­рабль, тем самым предупредив явку к нему капитана Фуругельма, повидался с приехавшим в состав экспедиции дельным и мрачным лейтенантом Рудановским, осмотрел команду и получил подробную справку о пришедшем на корабле грузе.

Вернулся он поздно ночью, когда все, кроме Екатерины Ивановны, занимавшей гостя, уже спали. Прошел к себе в ка­бинет, попросил подать туда чай и пригласил Буссе.

– Ну-с, Николай Васильевич, а теперь поговорим.

– Десант, который я доставил, состоит...

– Я все это, знаю. Меня интересует другое: что мы с ва­ми будем делать дальше? – Он насмешливо посмотрел на вылощенного гвардейца.

– Мои инструкции, – доложил Буссе, – таковы: свести на берег десант, сдать его вам, разгрузить корабль и поспе­шить в Петропавловск.

– А как поступать дальше нам?