Марло Морган - Послание с того края Земли

Опытные охотники оценили положение. Они потом объяснили мне, что решили охотиться на старшую самку. Подобно собакам динго — их меньшим братьям — они чуют, какое животное самое слабое. От него, казалось, слышался призыв, будто оно желало, чтобы ему в этот день была оказана честь. А сильные пусть останутся, дабы продолжить род. Я не видела, как охотники переговариваются или общаются жестами, но они как по команде разом подались вперед. Одно копье попало верблюду точно в голову, другое — в грудь, смерть наступила мгновенно. Остальные три верблюда умчались. Топот их ног вскоре затих вдали.

Мы приготовили глубокую яму, выложили дно и стенки несколькими слоями сухой травы. Брат Больших Животных острым ножом взрезал брюхо верблюдицы. Нас обдало теплым воздухом, и вместе с ним распространился сильный запах теплой крови. Органы вынули один за другим, сердце и печень отложили в сторону. В племени их ценят за целебные свойства: они придают силу и выносливость. Как ученый, я понимала, насколько эта пища обогатит железом их несбалансированный и непредсказуемый рацион. Кровь слили в особую флягу, которую носила на шее юная ученица Целительницы. Нижнюю часть ног также отложили в сторону: они еще пригодятся. Я даже представить себе не могла, для чего.

— Искаженная, этот верблюд рос специально для тебя, — воскликнул человек, поднимая кверху огромный бледный мочевой пузырь животного.

Все знали, какой я водохлеб, и они давно уже хотели раздобыть подходящий мочевой пузырь, чтобы сделать из него флягу для меня. И вот пузырь нашелся.

По всей видимости, в этом краю паслось много разных животных кругом было немало навозных куч. Что интересно: теперь я ценила то, что совсем недавно вызывало во мне отвращение. А сегодня я подбирала навоз с чувством благодарности, что у нас есть такое чудесное топливо.

Вечером звучали смех и шутки: мои спутники обсуждали, как мне лучше носить мочевой пузырь — у пояса, на шее или как заплечную сумку. На следующий день мы отправились в путь; несколько человек растянули над головами шкуру верблюда. Шкура давала тень, но главное, пока мы шли, она сохла и становилась пригодной для выделки. Шкуру очистили от мяса и обработали дубильным веществом, получаемым из коры растений. После ужина верблюжьего мяса осталось еще много, его порубили на тонкие ломтики. Их испекли в ямке, а непропекшиеся ломти развесили на трезубых шестах.

Несколько человек шествовали по пустыне с такими «флажками» в руках. Мясо верблюда хлопало на ветру, сушилось и превращалось естественным образом в консервы.

И в самом деле, это было очень странное шествие!

Солнце палило так ярко, что я не могла заставить себя полностью открыть глаза. Пот вырабатывался каждой клеточкой тела, мини-речки собирались во впадине на груди и увлажняли бедра и ноги, которые при каждом шаге терлись друг о друга. Даже мои стопы с верхней стороны потели. Раньше такого не было; это был знак того, что температура выше предела, который еще переносит здоровый человек, — 43 градуса. Жара была нестерпимая. На стопах образовался странный узор: я натерла мозоли на всей стопе от пальцев к пятке и сбоку, притом под этими пузырями появились новые мозоли. Ноги словно онемели.

Пока мы шли, одна из женщин исчезла в пустыне на несколько минут и вернулась с огромным зеленым листом, где-то полметра в ширину. Я не понимала, с какого растения мог быть сорван этот лист — зеленый и живой. Кругом вся растительность была бурой, жухлой, сухой. Никто не спросил, где она нашла этот лист. Ее звали Дарительница Счастья. У нее был талант затевать игры. Она сказала, что вечером мы будем играть в игру сотворения.

Мы набрели на огромный муравейник — в нем копошились большие муравьи, сантиметра в два с половиной, со странными, увеличенными брюшками. Меня обрадовали: «Они такие вкусные, тебе понравится!».

Эти создания племя собиралось почтить, употребив на обед. То была какая-то разновидность медовых муравьев, в их раздутых брюшках имелась сладкая жидкость, на вкус похожая на мед. Но эти муравьи отличались от тех, что обитают в зоне обильной растительности, более мелких и не таких сладких на вкус. И мед у них не густой и не тягучий — казалось, они производили его из поблекших красок, жары и ветров окружающей местности. Эти же муравьи, видимо, единственное лакомство, которое люди племени пробуют за всю свою жизнь. Они опускали руки в муравейник, муравьи заползали на них, затем они отправляли пальцы в рот и слизывали муравьев. Судя по выражениям лиц, вкус был чудесным. Я поняла, что рано или поздно и мне предложат попробовать, так что набралась решимости, взяла всего одного муравья и запихнула его в рот. Надо было не глотать его сразу, а расплющить, прижав к небу языком, и насладиться вкусом меда. Мне не удалось ни то ни другое: ощутив, как муравей вертится на языке, я с отвращением выплюнула его. Вскоре развели огонь, муравьев завернули в листья, положили под уголья, и когда лакомство было готово, я слизала его с листа, как растаявший шоколад с обертки. Для того, кто никогда не ел мед с цветков апельсина, наверное, это деликатес. Но в городе он бы вряд ли шел нарасхват!

Вечером Дарительница Счастья разорвала подаренный мне зеленый лист на части. Она сосчитала нас каким-то своим способом и убедилась, что кусочков листа столько же, сколько и нас. Пока она готовилась, звучали музыка и песни. Затем началась игра.

Под звуки песни первый обрывок листа положили на песок. Потом положили еще один кусочек листа и еще один. Пение незаметно прекратилось. Мы все смотрели на головоломку. На землю клали один обрывок листа за другим, и я догадалась, каковы правила игры: передвигаешь обрывок, если видишь, в каком месте он подойдет. Не надо ждать своей очереди. Игра увлекла всех, но при этом никто ни с кем не соревновался. Когда верхнюю часть листа собрали целиком, все оживились: пожимали друг другу руки, обнимались и кружились. При всеобщем участии мы наполовину справились с задачей. Мы снова сосредоточились и стали думать. Я подошла к листу и положила свой кусочек. Потом снова подошла, но не смогла понять, где мой кусочек, и села на место. Оота словно прочел мои мысли и ответил на мой невысказанный вопрос:

— Это ничего. Только кажется, что кусочки листа существуют отдельно друг от друга. Так и люди — только кажется, что они существуют отдельно друг от друга. На самом деле мы все — одно целое. Вот потому эта игра называется игрой сотворения.

Он перевел то, что хотели мне сказать остальные.

— Если все едино, это не значит, что мы все одинаковы. Каждое существо уникально. Двоим не бывает назначено одно и то же место. Каждая часть листа нужна, чтобы дополнить его до целого; точно так же и у каждой души есть свое особое место. Человек может испытать себя разными путями, но в итоге он найдет свое место. Однако кто-то из нас находит прямую тропу, а кто-то устало наматывает круги.