Ханс Майбаум - Сирия - перекресток путей народовм

— Вы знаете, что я и Юсеф двоюродные братья. Мы происходим из одной семьи. Политическая борьба привела нас в разные отряды борцов; временами мы жестоко враждовали. В шестьдесят третьем году люди, выдававшие себя за баасистов, организовали кровавый поход против коммунистов и вынудили нас прибегнуть к некоторым террористическим актам. Однако коммунисты считали, что мы не что иное, как ограниченные мелкие буржуа. Между тем и они и мы набирались опыта. Нужно признать, что с шестьдесят пятого года коммунисты энергично поддерживают все прогрессивные мероприятия, предпринятые партией Баас. Мы тем временем имели возможность неоднократно убедиться в том, что мы готовы сотрудничать со всеми патриотами, независимо от их мировоззрения.

— Не предоставляя, однако, — перебиваю я, — равных возможностей другим демократическим и антиимпериалистическим силам в стране организованно участвовать в политической жизни. Надеюсь, вы не поймете меня превратно, но иногда у меня создается впечатление, что вы хотели ограничить роль коммунистов правом аплодировать вам.

Ибрагим улыбается, он не рассердился на мою откровенность.

— Разумеется, мы еще не избавились от страха, что коммунисты только используют нас для того, чтобы взять руководство в свои руки, а потом от нас отделаться. Чтобы атмосфера доверия установилась, нужно время. Но успехи были достигнуты, несомненно, большие. Создание Прогрессивного национального фронта в семьдесят втором году, разработка и принятие на демократических началах новой конституции в следующем году, а также выборы в народные советы показали это.

После продолжительной паузы Ибрагим подводит итог сказанному.

— Я знаю, что существует еще много враждебных сил, но поверьте мне, что после того, как я побывал в вашей стране, я знаю лучше, чем когда бы то ни было, что успех нашей борьбы против империалистов и сионистов зависит от тесного сотрудничества всех левых в Сирии и от укрепления нашего союза с социалистическими странами.

К этому мне, собственно, добавить нечего.

Мы хотели выехать еще час назад, по Ибрагима невозможно было оторвать от приемника. Он очень взволнован. Израиль снова совершил нападение на палестинские населенные пункты. Г-н Рифаи, который пожелал поехать с нами, только что вошел и сразу начал что-то быстро говорить Ибрагиму, энергично жестикулируя. Пришли хозяин и еще несколько гостей. Я ничего не понимал в горячем споре, уловив только, что положение на Ближнем Востоке снова обострилось. Наконец Ибрагим встает и говорит:

— Нужно ехать, иначе мы опоздаем.

Перед тем как отправиться к крестьянам, я немного ознакомился с положением дел в деревне, и прежде всего с проблемами земельной реформы, проштудировал брошюры партии Баас, полистал статистический ежегодник. Первый закон о земельной реформе вышел в 1958 году, еще в период союза с Египтом. В то время 50 процентов пахотной земли находилось в руках 2 процентов сельского населения. Робкая попытка ограничить власть помещиков осуществлялась постепенно и медленно. Придя в 1963 году к власти, руководство партии Баас более конкретно сформулировало закон о земельной реформе и под давлением прогрессивных сил ускорило его реализацию. Но крупные землевладельцы не были полностью экспроприированы. Им разрешалось удержать за собой значительные участки земли, в пять раз превышающие участки, отданные новым крестьянам, и, что самое худшее, они сами могли выбирать себе землю. Ясно, что они взяли лучшую. В их руках остались также вся техника, скот, оросительные сооружения. Так как большая часть земли не была замерена и официально учтена, у них имелись дополнительные возможности обойти статью закона. Экспроприированную землю батракам и малоземельным крестьянам выделили не сразу; иногда они получали ее лишь через несколько лет. Одновременно государство сдавало землю в аренду тем крестьянам, которые были в состоянии вносить арендную плату. Естественно, это играло на руку деревенским богатеям. Во время поездки я все время пытаюсь втянуть Ибрагима и его спутника в разговор о положении в деревне, но мне это не удается. Их мысли в Палестине.

Между тем мы свернули с асфальтированного шоссе. Теперь перед нами только подобие дороги. Хорошо, что у Ибрагима «лендровер». Мы проезжаем вдоль глубоких ущелий, мимо громадных, выше человеческого роста кактусов. Иногда встречаются убогие лачуги. На одном из холмов — низкая каменная стена с белым куполом. Я вопросительно киваю в направлении купола.

— Это гробница шейха, деревенского старосты, который пользовался особым уважением.

В нескольких шагах от дороги осел вращает ворот. Женщины и дети из колодца достают воду, наполняют сосуды, либо кожаные, либо сделанные из резиновых рукавов. Наполненные водой сосуды грузят на маленьких осликов, и те доставляют их к жилищам. Женщины ставят большие кувшины на голову; их движения при этом очень грациозны.

— Кому принадлежат эти источники? — интересуюсь я. И мне показалось, что Ибрагим смутился.

— Они принадлежат владельцу поля.

— И он продает воду?

— Да, он продает ее; в частности, он берет натурой. Этот колодец очень богат водой. Видите небольшие каналы? Источник орошает также близлежащие поля. За это хозяин получает часть урожая.

Я непонимающе качаю головой. Ибрагим замечает это.

— Вы правы, это завуалированная форма эксплуатации крестьянского населения. Но мы должны все вопросы решать постепенно, шаг за шагом. За это время уже многие кооперативы начали сами строить себе колодцы, где вода подается бензиновыми насосами. Бурение и приобретение насосов производятся с помощью государственных кредитов.

Вдали снова появляется несколько домов.

— Вот мы и приехали, — говорит Ибрагим.

Кажется, это большая деревня. Подбегает множество взъерошенных собак, пролаивают нам обычное «добро пожаловать». Наряду со знакомым мне уже типом четырехугольных глиняных построек я вижу несколько домиков, напоминающих большие пчелиные улья.

— Этот стиль, — комментирует г-н Рифаи, — возник из-за недостатка дерева. Дома в виде- ящиков требуют по меньшей мере нескольких балочных перекрытий. Но для самых бедных жителей деревни дерево дорого, поэтому они решают проблему таким способом.

Между тем мы подъехали к большой толпе. Крестьяне хлопают в ладоши, когда мы выходим из машины. Опять, как я сразу заметил, пришли одни мужчины, чтобы приветствовать нас. Как обычно, кто-то выкрикивает лозунги, а остальные отвечают в такт. Я улавливаю обрывки слов: говорится о единство арабов, о расцвете Сирийской Арабской Республики, о партии Баас, о социализме. Мы пожимаем множество рук. Это представители местного народного совета, избранные во время первых выборов в мае этого года, и другие почетные лица. Крестьяне несколько смущены тем, что среди прибывших находится иностранец, европеец. Но когда было объявлено, что я из демократической Германии, страх исчезает, и скоро в лозунгах оратора слышится арабское название нашей республики. «Да здравствует дружба между Сирийской Арабской Республикой и ГДР!» — кричат они, и все восторженно аплодируют.