Сергей Сахнов - Есть ли жизнь после 60-ти или вокруг света на велосипеде

Температура воды +4 градуса, но после парной вполне терпимо.

Укладываюсь спать далеко за полночь.

Помалу начинаю умерять пыл гонки «вперёд и вперёд» и получать удовольствие от самого путешествия.

Поэтому встаю поздно, после того, как полностью выспался. Перевалы стали более пологими и боль в паху начинает утихать – все прекрасно.

В 10.00 выезжаю в дорогу, а в 11.00 на крутом повороте вижу следы недавней трагедии. Очевидно, водитель тяжёлого грузовика уснул за рулём, спускаясь с крутого склона. Нет следов торможения, около 15 метров ограждения дороги смято и выломан лес внизу в овраге. Запах топлива, разбросанные между деревьями части грузовика. Все уже убрано и самой машины нет, но следы ясно говорят, что без жертв тут не обошлось.

Природа по сторонам просто потрясающая. Слева Байкал, справа хребет, покрытый снегом. Внизу слышны звуки, явно указывающие на то, что там находится железная дорога. Настроение прекрасное, боль в паху вообще исчезла.

За несколько километров до города Бабушкин захожу в кафе. Заказываю глазунью из трёх яиц и салат из свёклы с чесноком. Сажусь за столик, а на меня из-за соседнего столика смотрит красивая бурятка.

– Я почему-то думала, что вы именно это и закажете на обед, – говорит она.

– Это единственное, что есть натурального в этом кафе, – отвечаю я.

– Я как раз это и имею в виду.

Анне, около 40 лет. Она научный сотрудник, сейчас едет на семинар в Иркутск. Семинар по йоге. Беседа течёт непринуждённо. У меня очень много вопросов касательно Бурятии и местных обычаев. Особенно, меня интересует Иволгинский Дацан (Бурятский Буддистский мужской монастырь, расположенный недалеко от Улан-Удэ), где, как сообщалось в прессе, находится нетленное тело Ламы Этигелова.

У меня самого предостаточно бурято-монгольской крови, судя по виду моих дядьёв по забайкальской линии. Дядя Костя, старший из них, так вообще вылитый бурят.

Проговорив с Анной почти час, я выезжаю на дорогу, на прощание она даёт мне свой телефон и адрес электронной почты.

Останавливаюсь у речки Большая Тельная, в 500 метрах от Байкала, несколько местных жителей ловят хариусов, идущих на нерест из Байкала вверх по течению. Мне удаётся за пару минут поймать одного небольшого, и я очень доволен этим.

День заканчивается ночёвкой в очередной шиномонотажке, в селе с названием Брянск. Спокойной эту ночёвку не назовёшь, так как в комнате отдыха, где я спал, стоял компрессор высокого давления, который периодически включался со страшным грохотом и будил меня. За все нужно платить. За сутки пройдено 136 км, с начала пути 6482 км.

В 8 утра выезжаю на дорогу, погода отличная, день будет жарким, до Улан-Удэ осталось около 95 км.

В 10 часов слева от дороги появляется село Троицкое и отчётливо просматриваются стены древнего монастыря.

Прохожу в ворота и хочу побеседовать с кем-нибудь из священников мужского Свято-Троицкого Селенгинского монастыря.

Меня представляют отцу Ефрему в чине Иеромонаха (священник – монах). Он, весь в чёрном одеянии, изучающее смотрит на меня и, что-то про себя решив, приглашает меня в трапезную попить чаю. Это комната на 20–30 человек, во главе столов, стоящих буквой «П», три высоких стула, очевидно, для священников, за остальными столами стоят обычные деревянные лавки.

Отец Ефрем предложил мне покушать и позвал из кухни высокого парня, который мгновенно поставил передо мной тарелку с перловой кашей, на столе также стояли сметана, молоко, хлеб и масло.

«Сметана и молоко свои», – заметил отец Ефрем.

– Монастырь начал возрождаться только 4 года назад, раньше здесь была психиатрическая клиника, а трапезная – кабинетом главного врача. Сейчас идёт восстановление монастыря, основанного в 1681 году. За эти годы монастырь пережил разные времена, в том числе и четыре перестройки.

– А что приводит людей в монастырь?

– Есть «трудники», которые приходят, чтобы укрыться от мирских невзгод, попросту, эти люди не могут сами справиться со своим «мирскими» проблемами, и им нужна помощь, спокойствие и умиротворённость. Они работают от завтрака до ужина на посильных работах только за питание и ночлег и могут находиться здесь столько сколько захотят. Принимают, правда, не всех. Ну, а чтобы понять, что из себя представляют монахи, нужно прожить в монастыре не менее месяца. Монахи, как подводники, все сокрыто внутри, – говорит отец Ефрем.

Беседа идёт плавно и мирно, пока я не высказываю своего желания посетить мужской буддистский монастырь рядом с Улан-Удэ. Лицо отца Ефрема стало жёстким, и в резкой форме он заявил, что не советовал бы мне это делать.

– Почему?

– Буддисты не признают тот факт, что 2000 лет назад Господь сошёл на землю, а затем был распят на кресте. Они полностью отрицают существование Бога.

Я ответил, что хочу посетить Иволгинский Дацан из интереса, как путешественник.

– Вы бы стали посещать дом, где проклинают вашего отца, – парировал в свою очередь отец Ефрем.

Беседа начала приобретать не очень приятное направление. Во-первых, я не был готов к такого рода дискуссиям, да это и не входило в мои планы. Поблагодарив за трапезу, прошу разрешения сфотографироваться с ним, но он отказывает, по причине, что устал от этих снимков.

Выхожу во внутренний двор и вижу трёх мужчин, вскапывающих землю под огород.

Двое оказались алкоголиками, которые не могут завязать сами, а монастырская дисциплина помогает им в этом.

– Если выйдем, запьём снова, – говорят они.

Третий, в полевой форме полковника, молча, копает землю.

– Вы как тут оказались, и это – форма ваша или просто спецодежда?

– Нет, я – полковник в отставке и недавно вышел в запас, а здесь всего на три дня.

– Для чего?

– У меня сейчас трудный период, и я хочу набраться сил, чтобы изменить свою жизнь. Мне это «паломничество», если можно так сказать, очень помогает, и я уже не первый раз здесь.

– Почему только три дня?

– У меня семья, и я не могу надолго её покидать.

Такие вот дела, полковник, похоже, использует монастырь, как временное убежище от мирских забот.

Мне самому легко и приятно на территории монастыря, и это состояние отец Ефрем называет «благостью». Я, правда, употребил слово Аура в беседе с ним, но он этому сильно воспротивился по понятным мне уже причинам.

Выхожу из монастыря и продолжаю свой путь в Улан-Удэ. Вокруг все изменилось: берёзовые почки уже распустились, и появились первые клейкие листочки, витают запахи весны.