Сергей Сахнов - Есть ли жизнь после 60-ти или вокруг света на велосипеде

Деревни староверов, в районе города Гомера на Кенайском полуострове сравнительно молодые, основаны немногим более 30 лет назад. Судя по названиям: Раздольное, Вознесенка, Николаевка, основаны выходцами с Дальнего Востока. Кстати, деревню Раздольное на Аляске, где я сейчас нахожусь, заложил отец Варвары, ее девичья фамилия Бассаргина. Теперь мне понятно, почему дорога, ведущая в деревню, называется Бассаргин роуд.

Отец Феоктиста, Михаил Мартышев, родился и вырос на Дальнем Востоке в Приморском крае. После революции 1917, уходя от преследования новой власти, перешел границу и обосновался недалеко от Харбина в Китае, было ему тогда 25 лет от роду.

В России осталась жена и дочь, через несколько лет жене разрешили приехать в Китай к мужу, но в залог оставили дочь. Женщина осталась с мужем и нарожала ему ещё 6 детей, а дочь так и прожила в России.

Феоктист родился в Китае, его отец с товарищами занимался охотой на уссурийских тигров для китайцев.

Времена менялись, Манчжурия была захвачена Японией, но, как ни странно, это сыграло в тот момент в пользу староверов. Японцы благосклонно относились к людям, пострадавшим от советской власти, и даже выделяли небольшие кредиты для ведения хозяйства. Но фортуна опять отвернулась от староверов, когда советские войска в августе 1945 года разбили квантунскую армию и освободили территорию Китая от Японцев.

Начались преследования, и жизнь, в очередной раз, стала невыносимой. Все староверы получили стандартные обвинения в незаконном пересечении Российской государственной границы в 1917 году. Только благодаря помощи Красного Креста удалось перебраться в Гонконг. Там, вспоминает Феоктист, прожили целый год в гостинице за счет Красного Креста. Все это время решался вопрос, какая страна возьмёт русских беженцев из Китая. Наконец, через год выехали в Бразилию и поселились в сельской местности недалеко от Сан-Паулу. Прожили в Бразилии почти 6 лет и обратились в Толстовский фонд, с просьбой помочь перебраться в другую более подходящую страну. В Бразилии очень тяжёлый климат, постоянная жара, возделывать землю оказалось очень тяжело, без удобрений ничего не растет. Толстовский фонд помог перебраться в США, в штат Орегон, где требовались рабочие по сбору ягод. Жизнь снова наладилась, но тут появилась другая опасность, с точки зрения староверов. Поскольку жили в достаточно населенной местности, то молодёжь начала перенимать вредные привычки местного населения, и появилась угроза самому старообрядческому укладу. В очередной раз обратились в Толстовский фонд в Нью-Йорке, и с его помощью перебрались на Аляску.

В этой глуши, вдали от больших городов, очевидно, на какое-то время удастся сохранить старый уклад, а что будет дальше – время покажет.

Для меня, в общем, теперь стала ясна схема, по которой староверы разбредались по всему миру. Сначала, в прошлые века, подальше от церкви и царя батюшки в Сибирь и на Дальний Восток, потом, после революции 1917 года в Китай, а затем в 1945 году через Гонконг в Латинскую Америку и в США.

У меня путь на Аляску был короче и прямее: через Сибирь и Китай.

Для меня это еще один яркий пример выживания. Ведь эти люди проходили через невероятные испытания и проявляли чудеса стойкости при любых условиях.

Дакота приехал, но беседа была в самом разгаре, поэтому я спросил у Феоктиста, сможет ли он отвезти меня в Гомер позже, он согласился, и беседа потекла снова, а Дакота уехал без меня. Через некоторое время вокруг нас собралось почти 12 внуков и внучек, приехал один из сыновей Феоктиста с женой и детьми. Только поздно вечером мы расстались.

Подъём в 5 утра, заканчиваю паковать вещи и в 7.44 со всем своим скарбом вваливаюсь в автобус, идущий от моей гостиницы в аэропорт Анкориджа. Стоимость билета в один конец 1 доллар 75 центов.

Через 40 минут остановка «Аэропорт», и я выгружаюсь.

Автобус уходит вперед по дороге, и я, к великому сожалению, обнаруживаю, что не доехал до терминала добрых полтора километра и ошибочно сошел у местных авиалиний. Переношу упакованный велосипед на триста метров вперед, затем возвращаюсь за велорюкзаком, все это вместе нести очень тяжело. Так и приближаюсь к нужному месту короткими перебежками. Мороз крепкий, даже уши щиплет, все моя спешка, не хочешь думать головой, работай ногами или руками.

Наша работа на судне закончилась внезапно три дня назад, Питер позвонил капитану с утра и сказал, что работы больше не предвидится в этом году, и он дает один день на подготовку судна к зимней стоянке.

Затем последовал перелет из Гомера в Анкоридж, и вот я улетаю на Сан-Диего что бы пересечь США на велосипеде от Тихого океана до Атлантического.

Вконец взмыленный, добираюсь до международного аэропорта. Приходит на память еще один мой совсем недавний промах, за три дня до окончания работы на судне. Я пошел в местный ресторан, поработать на компьютере во время отлива, когда можно было «посуху» сойти с рампы на берег, и поленился вытащить подальше нашу лодку, хотя прилив уже начался. Успею, вот и успел. Возвращаюсь на судно в темноте, лодка плавает между судном и берегом, до рампы около тридцати метров ледяной воды, смешанной со снегом. Все было бы ничего, но это уже был второй такой случай со мной.

Знаменитый индеец Чингачгук сказал бы по этому поводу, что только бледнолицый может наступить на грабли дважды, и был бы совершенно прав. Хотя, как на это посмотреть, если вы попадаете в такие ситуации, возможно, Вселенная готовит вас к чему-то, о чем вы еще не догадываетесь, я лично в это верю и принимаю все спокойно.

Оставляю компьютер и куртку в нашем грузовике и плыву на судно в джинсах, в майке и теплых носках, так немного теплее. Сразу в горячий душ и спать, на войне, как на войне.

Прохожу регистрацию на рейс Анкоридж – Сан-Диего с посадкой в Сиэтле. Время до Сиэтла – три с половиной часа, за Мула пришлось заплатить 70 долларов, ничего не попишешь – НЕГАБАРИТ.

При посадке на самолет все, кто идет со стаканчиками кофе или другими напитками, подвергаются процедуре взятия пробы напитка на анализ. Секьюрити пипеткой набирают жидкость и тут же делают экспресс-анализ на предмет взрывчатого вещества, а может и наркотиков.

Поздно вечером, наконец, посадка в Сан-Диего. Из Сиэтла в Сан-Диего летели 2 часа с небольшим, за какие то несколько часов все поменялось с белого и холодного на зеленое и теплое. В самолете народ легко одет и даже выглядит по-другому – это не Аляска, это Калифорния.