Марек Малятынский - В тени Канченджанги

— Марек, а мы делаем иначе. — Он сложил два пальца в виде буквы «V» (victoria). Возможно, он служил когда-то в отряде гуркхов [11] Гуркхи — одно из воинственных непальских племён: из их числа набирались солдаты, служившие под английским командованием. Ныне гуркхами часто называют военнослужащих непальской армии. под командованием англичан.

Стоявшие возле кухонной стены громадные мешки действительно выглядели ужасающе.

— Сколько твой весит? — допытывался Войтек.

— Двадцать пять.

— Ну, это слабовато, братец, мой — двадцать семь!

Мы поглядели на часы. Время приближалось к половине восьмого. Мы помогли друг другу забросить за спину рюкзаки, и начался наш, трудно подсчитать какой, марш через ледник. Шерпам предстояло выйти несколько позже.

— Не забывайте про связь! Утренние и вечерние нечетные часы! И… удачи вам! — напутствовал нас Сташишин.

Совсем рассвело, но над долиной все время проплывали тучи, солнца сегодня не будет. Мы шли не спеша, стараясь выдерживать ровный темп. Поотстал только Рубинек, который не мог управиться с привязанными к рюкзаку лыжами.

Час пути по леднику, потом налево вверх по каменному откосу на высокую морену под склонами Рамтанга. Здесь камни кончились и начался снег. Сегодня был мороз, и мы почти не проваливались. После одиннадцати вышли на край террасы. Стало тепло, но над террасой висел туман, и видимость оказалась никудышной. Следы — результат много численных переходов через поля — пропадали, расплывались в желтоватой, подсвеченной молочной мгле. После медленного, долгого вышагивания мы миновали последнюю возвышенность, за ней уже были палатки «двойки». Мы сбросили рюкзаки. Теперь можно и передохнуть. Даже туман рассеялся, и солнце приятно пригревало. Я протер заиндевевшие очки и огляделся вокруг.

Мацек стоял возле «турни», затягивая на своих коротких лыжах крепления. Через минуту он двинулся вверх по склону.

— Проклятие… Представляете, что за пытка! Вроде бы едешь под горку, прямо вниз, без всяких телодвижений, а через сотню метров ноги как ватные, — добравшись до палаток, он тяжело дышал.

Близилось три. Туман осел, на безоблачном небе сияло солнце, далеко на плато простирались тени от ребер Белой Волны.

— Сфотографируй меня, — попросил Мацек. — Хочу иметь вещественное доказательство моего рекорда. Кто из поляков ходил на лыжах так высоко? Тот склон — это верные шесть тысяч метров!

Отдохнув, Рубинек тоже попытался пойти на лыжах, но тотчас же бросил.

— Солнце растопило снег, — пояснил он, — наст не держит.

Мы направились в палатку. В «рондо» оказались горы продуктов.

— Весек, ты наш шеф-повар. Может, приготовил бы что-нибудь изысканное? — подзадоривал Войтек.

— Ладно, приготовлю.

Весека не надо было упрашивать.

Продолжалось это бесконечно долго, но наконец со сковородки стали поступать великолепно поджаренные гренки. Мы были зверски голодны, и нас раздражало, что они жарятся так медленно и что никак нельзя наесться досыта.

Мы готовили, жарили до самого вечера, вплоть до выхода на связь. Большой уведомил нас, что часть лишних вещей уже отправлена вниз. Вальдек и Юзек сообщали, что спустились на перевал для отдыха, а в японском лагере сегодня ночует группа Петра.

Утром мы только к восьми часам были готовы к выходу. В «рондо» оказалось столько всякой всячины — самые лучшие супы, курица, шоколад, жаль было оставлять все это. Продукты, которые мы несли с базы, выглядели значительно скромнее. Поневоле нам с Весеком пришлось добавить к ним по банке консервов, несколько пакетов супа, шоколад. Нагрузившись таким порядком, мы двинулись в путь. Сегодня ведущим был Мацек. Он шел с легким рюкзаком, чтобы прокладывать дорогу. На террасе несколько дней назад выпал снег, но сейчас снежный слой оказался плотным — он несколько подтаял на солнце, и мы почти не проваливались.

Наша группа растянулась на несколько сот метров. Мацек несся вперед, Весек и я замыкали колонну. Мы проклинали теперь свою предусмотрительность, заставившую нас прихватить из «двойки» дополнительные продукты. Дорогу преградил огромный лавинный конус. Вероятно, это остатки мощной лавины, которую мы наблюдали еще с перевала. Голова ее задержалась ниже, и нам пришлось преодолевать широко разлившуюся белую реку, обходя громадные, потрескавшиеся сераки и глыбы смерзшегося снега. Типичная тяжелая грунтовая лавина.

К середине дня, измотанные, изнывая от жары, мы добрались до лагеря у перевала.

— Надо хоть с минутку передохнуть. — Я тяжело дышал, отирая пот со лба.

— Панове, я сделаю компот, это займет две минуты, — принял решение Весек, спеша пресечь мои упреки.

Мы уже заканчивали пить компот, когда снизу подоспели шерпы. Они шли быстро и ловко, связанные верёвкой. Шерпы сбросили мешки наземь, и я заметил, что вид у них тоже крайне усталый. Они сидели на рюкзаках, а Пасанг Дава, как всегда, достал пачку «Спорта» и закурил.

— Sherpas, come on! Есть еще горячий чай! — пригласили мы.

— Thanks, sahb!

Они тотчас подошли, без характерной для них робости. Видимо, им очень хотелось пить.

Пора было отправляться. Измученные подъемом, мы реши ли немного облегчить рюкзаки, оставив в «рондо» часть продуктов.

В три часа мы впятером двумя группами двинулись вверх. Шерпы остались и принялись готовить еду, прежде чем отправиться дальше. Когда мы вышли на траверс, сверху до нас донеслись людские голоса, а через минуту перед нами появились Доктор, Рогаль и Петр. Не было только Шимека. Мы стояли друг против друга, удивленные встречей, не зная, как разминуться на узкой ледовой кромке. Они выглядели смертельно усталыми, замкнутыми. У Петра была смешно взлохмачена борода.

— Мы спускаемся на базу. На перевале, в «тройке», — Вальдек, Юзек и Шимек, — сообщил Рогаль. Его физиономия за эти дни покрылась густой щетиной.

Сегодня мы ночевали в японском лагере. Уже неделю мы выше базы, пора и передохнуть! Постоянная переноска грузов, восхождения и спуски порядком нас вымотали!

— А почему Шимек остался? Хочет участвовать в штурме?

— Не знаю. Говорил, будто остается, чтобы заснять ваш выход на штурм, а потом возвращение. Мы уговаривали его спуститься вместе с нами, но он уперся. Ты же знаешь Шимека, ему лучше других известно, что делать… Нам кажется, ему следует спуститься ниже, пребывание на перевале — это не отдых. Ну, нам время идти. Поднимаю за вас большие пальцы!

Мы осторожно разминулись, держась руками за верёвочные перила и обходя друг друга. Узкая полоска траверса обледенела, а под ней… обрыв в несколько сот метров.

Рюкзаки, хотя мы у перевала и облегчили их, крепко нам досаждали. Теперь мы флегматично брели по глубокому снегу, вслушиваясь в гулкие удары собственных сердец. Склон стал выравниваться, и мы увидели желтые крыши палаток. Вальдек и Шимек заметили нас, поспешили навстречу.