Марек Малятынский - В тени Канченджанги

Я взглянул на часы: пора идти. Три крошечных пятнышка — наши коллеги — виднелись уже возле скальной вершины, откуда начинался траверс над долиной Джалунга. Я следовал первым, в середине связки находился Юзек, на конце — Весек. Отрезок вдоль верёвочных перил, установленных нами в предыдущий раз, мы преодолели в бодром темпе. Но на траверсе нас снова настиг ветер, пришлось идти медленнее. По крутому снежному полю тянулись верёвочные перила, укрепленные Вальдеком и Юзеком. Они навесили их на длинных петлях, притороченных к крючьям, вбитым в толстый слой обледеневшего снега. У нас под ногами снег сдуло, выступавшие из-под него камни были покрыты льдом, кошки скрежетали на скалах. В какой-то момент верёвка, связывавшая меня с партнерами, натянулась, я оглянулся назад. Две сильно ссутулившиеся фигуры в желтых пуховках, над головами которых чудовищно возвышались рюкзаки, шаг за шагом передвигались вдоль верёвочных перил. Со дна долины наползали рваные полосы облаков, расползались по склону, обволакивая коллег, которые время от времени пропадали из виду. Я остановился на том месте, куда успел добраться несколько дней назад. Сверху доносился разговор Вальдека с Войтеком. Они находились неподалеку: неужто мы догоняем их? Значит, можно передохнуть.

Мы сбросили рюкзаки, присели. Юзек уронил голову, молчал.

— Старик, что с тобой?

— Давит станок рюкзака, трудно идти, — ответил он тихо.

— Выше голову! Это такой день…

Нет, это не тот Юзек, какого я помнил по Памиру. Там мы прозвали его спринтером, он передвигался очень быстро и каждый день при переходе постоянно опережал нас. Теперь он был измучен, неразговорчив, в плохом настроении.

Но это не вызывало у меня тревоги. Каждому из нас выпадает на долю (и еще выпадет) самый тяжелый день. Может, сегодня как раз очередь Юзека?

— Не расстраивайся, завтра нас обскачешь, — успокоил я его. — Взять у тебя что-нибудь из поклажи?

— Нет, — отрицательно повел он головой. — Я уже могу идти.

Мы двинулись дальше. Верёвочные перила продолжались вдоль траверса, огибая Снежный купол справа.

Началась полоса льда. Верёвки уходили вверх зигзагом. При этом были использованы широкие трещины во льду. Дорога была проложена удивительно логично, а вбитые на расстоянии нескольких метров друг от друга крючья делали ее исключительно надежной и безопасной. Солнце вышло из-за туч, озарив ледяные волны на склоне. В глазах заплясали тысячи искр. Ах, как угрожающе выглядит эта покрытая складками обледенелая круча!

Мне снова пришлось ждать. Юзек присел на снег, позади него, опершись на ледоруб, стоял Весек.

— Ну, старик, великолепную дорогу вы проложили. Высший класс! — искренне восхищался я их работой.

— Э-э-э, все это, собственно, дело рук Вальдека. Здесь он прокладывал. — Похвала не вызвала у Юзека никакой радости.

— Чепуху ты мелешь! — рассердился я. — Вальдека и твоя! Вы оба ее сделали, одному Вальдеку такая работа была бы не под силу!

Вальдек так вспоминал о времени, проведенном с Юзеком:

«Марек, ты помнишь день, когда после полудня вы с перевала спускались в базовый лагерь? Мы тогда остались с Юзеком вдвоем. Назавтра погода выдалась хорошая, но мы установили только одни перила на траверсе, все сорок метров, и уперлись в стенку ледовой глыбы. Много времени отняло у нас укрепление ваших опорных верёвок, непонятно почему проложенных по небольшим скалам, а… ведь день короток!

Наутро мы вышли рано. Был туман, дул сильный ветер, но мы намеревались в этот день добраться до вершины купола, где, как я считал, находился лагерь японцев. Поэтому мы взяли с собой тяжело набитые рюкзаки: личные вещи, продукты, а вдобавок к этому уйму верёвок, костылей и карабинов — все необходимое для работы и ночевки.

На траверсе я был ведущим. Я манипулировал длинными петлями так, чтобы не устроить маятника и не слететь вниз, Юзек… больше страховал. Мне показалось, что с установкой верёвочных перил я управляюсь быстро и ловко, ну… что просто сегодня у меня это лучше получается. Потом мы уперлись в ледовую стену. Верёвки я прокладывал зигзагом, используя систему трещин во льду. В общем все это сильно затянулось. Меня настолько поглотило само занятие, что я не осознал тогда: Юзек мерзнет. Ему подолгу приходилось выстаивать на месте, пока я вбивал крючья и вырубал ступени.

Наконец склон стал более пологим, и я увидел голубые куски полотна, выступающие из-под снега. Это были палатки. Одна, слева, в лучшем состоянии, другая, под толстым снежным слоем, пришла в полную негодность. Первую мы начали ремонтировать: я связал мачты, Юзек принялся выгребать изнутри снег. Чай вскипятили на японской горелке, воспользовавшись остатками их бутана. В палатке оказалось немного продуктов: намокшие пакетики суповых концентратов, макарон, стружки сушеной капусты, несколько банок консервов. Помню, мы неуверенно ели крабов, сомневаясь, съедобны ли они, пролежав почти год. Но мороз — превосходный консервант!

Спать мы отправились рано. А утром снова дул сильный ветер, трудно было принять решение: продолжать ли работу или спускаться? Наконец около полудня, когда ветер поутих, мы двинулись. Возле палаток обнаружили три связки новенькой японской верёвки. Часть ее мы прихватили с собой и полезли наверх. Сначала было легче, но выше ледовая стенка становилась все круче, приходилось навешивать верёвочные перила.

Сначала Юзек шел за мной, но потом решил вернуться в палатку. К счастью, место было безопасное, свалиться просто некуда, и я спокойно мог оставаться один. А он стоял возле палатки и наблюдал, все ли у меня благополучно.

Установкой перил я занимался недолго. Я устал и все время испытывал голод, здесь ведь не было почти никакой еды. Когда вернулся в палатку, мы решили спускаться к «тройке» на перевале. Мы уже собирались двинуться в путь, когда прибыла четверка Петра. Они намеревались заночевать в японском лагере».

Мы медленно двинулись вверх. Очередной привал на ледяной круче — и далее склон уже выравнивался. К нашим верёвочным перилам была подвязана японская страховка. Еще минута, и мы увидели троих коллег, «турню» и имевшую жалкий вид бесформенную японскую палатку с желтой надписью: «Rikkyo». Рядом с «турней» из-под снега выступал край полотнища второй японской палатки — печальные следы последней стоянки прошлогодней экспедиции.

Палатки стояли на верхушке купола, но склон тянулся дальше чуть вверх, и выше я заметил несколько массивных сераков. Направляясь на террасу, следовало идти в этом направлении.

— Быстро вы добрались, — похвалил нас Вальдек. Он стоял рядом с Войтеком, разматывая большой клубок спутавшейся верёвки. Кажется, этот человек не знает ни минуты отдыха!..