Джон Поллок - Апостол

С первого взгляда было видно, что приезжий — человек необыкновенный. Он проковылял к возвышению на кривых ногах, иногда вздрагивая, как от сильной боли. Но даже если ему было больно, он не огорчался этим — на лице его было радостное, дружеское выражение, располагавшее к нему слушателей. Нависающие густые брови не портили этого впечатления. Приезжий заметно нервничал, обращаясь к аудитории, как будто ожидал от нее заранее каких-то неприятностей.

Аристарх понял причину волнения оратора, когда услышал проповедь, противоречившую всем принятым представлениям. Приезжий начал с положенного в этот день отрывка и постепенно перешел к другой теме: он начал говорить о Мессии, Которого ждут иудеи, и привел множество строк из Писания, доказывая, что Мессия не воцарится в Иерусалиме, когда придет (все иудейские купцы, кланяясь и улыбаясь своим покупателям — грекам и римлянам, тайно надеялись, что Иерусалим станет столицей мира). Наоборот, говорил чужестранец, в Писании сказано, что Мессия примет страдания и смерть, а потом воскреснет. Доводы чужеземца показались Аристарху убедительными. И когда приезжий стал говорить о Человеке — Иисусе, Которого распяли в Иерусалиме, когда без литературного изящества, но с удивительной силой убеждения он рассказал о том, как Иисус восстал из мертвых, Аристарх поверил ему, он как будто своими глазами видел, что так оно и было. "Сей Иисус, Которого я проповедую вам, и есть Мессия!" — закончил свою проповедь этот странный человек.

Старейшины, хотя и без особого энтузиазма, просили Павла выступить в синагоге еще раз через неделю. Аристарх и несколько других слушателей проводили Павла к выходу. Один из членов общины, по имени Иасон, пригласил его вместе с Силой и Тимофеем к себе домой. Там с ними могли встретиться все, кто хотел увидеть их и говорить с ними. Павел и Сила рассказали новым знакомым о своих испытаниях в Филиппах: "Прежде пострадавши и бывши поруганы в Филиппах, мы дерзнули в Боге нашем проповедать вам благовестив Божие с великим подвигом". Из Филипп в Фессалоники апостолы шли пешком почти 150 км. по Виа Эгнация, останавливаясь ненадолго в городах, встречавшихся по пути. Они проходили Амфиполь, город около широкого устья реки Стримон, на воротах которого возвышалась древняя каменная скульптура льва. Потом проповедники отдохнули в Аполлонии, на берегу озера. Идя через холмы в Фессалоники, они снова сознательно рисковали пострадать за веру. Но все обошлось относительно спокойно. Павел писал потом фессалоникий-цам: "Принявши от нас слышанное слово Божие, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие, — каково оно есть по истине".

На Аристарха и других, встретивших апостолов в доме Иасона, особенное впечатление произвела честность, искренность Павла и Силы. Слова их не расходились с делами, и слушатели — закаленные жизнью купцы — ценили это качество. Как непохожа была духовная чистота проповедников, последовательность их умозаключений на обычную среди странствующих "пророков" склонность к надувательству! Апостолы не интересовались деньгами и вещами, дружеское расположение слушателей было для них высшей наградой.

Проповедь Павла убеждала не потому, что он хорошо говорил и располагал к себе — она убеждала своей правдивостью. Павел никогда не давал воли воображению и не говорил того, чего не было — жизнь, смерть и воскресение Иисуса были реальными фактами, а не легендой, в которую можно верить или не верить. Истина обладает огромной убеждающей силой. Аристарх слушал и чувствовал, что нечто большее, чем размышление и логика, заставляет его уверовать в Иисуса-Спасителя. Для Павла ничего удивительного в этом не было. Он говорил, что сила эта — Дух Святой, исходящий от Бога Отца и Сына Иисуса. Когда Аристарх, Иасон и несколько других иудеев обратились в новую веру, Павел отказался принять какое-либо вознаграждение за труды.

Мужество и убежденность Павла и Силы вселяли мужество и убежденность в других. Новообращенные, разговаривая со знакомыми иудеями, подтверждали, что Иисус и есть долгожданный Мессия. Они перебороли даже свое предубеждение перед язычниками, покупавшими у них товары, и перед рабами, эти товары разгружавшими: Иисус — Спаситель всех людей. Так дом Иасона, вопреки всем иудейским обычаям, стал центром движения, распространявшегося по городу, как пожар. Прошло несколько удивительных дней, и "церковь фессалоникская в Боге Отце и Господе Иисусе Христе" (как называл ее Павел) приняла в свое лоно больше греков, чем иудеев, мужчин и женщин. Среди женщин было несколько влиятельных аристократок.

Снова и снова Павел прямо, честно отвечал на вопросы, не пытаясь смягчать выражения и утаивать неприятную правду. Он не скрывал от слушателей, что самые основы их жизни будут поколеблены, что ничтожные идолы, которым они поклонялись в домах своих, и красивые, классические статуи богов в храмах — все это бессильные, мертвые, ложные боги. Он не принимал фессалоникийцев такими, какие они есть. На рассуждения теологов XX века о том, что люди не нуждаются в сознательном принятии Иисуса из Назарета, как воскресшего Господа Христа, Павел ответил бы презрительно характерной для него фразой: "Бог свидетель!" Искренность Павла с фессалоникийцами, правдивость его проповеди, которая была "не в слове только, но в силе и во Святом Духе, и со многими удостоверениями", принесли радостные плоды, и фессалоникийцы "обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному".

Фессалоники занимали выгодное стратегическое положение. Отсюда недалеко было до Филипп, и обе церкви, умножаясь, могли со временем объединиться. Павел был приятно удивлен и тронут, когда прибыл посыльный из Филипп и передал ему пожертвования верующих. Они помнили Павла, заботились о нем! Неустанно молился Павел за филиппийскую церковь.

Окончив труд в Фессалониках, он мог отправиться на запад, по Виа Эгнация к Адриатическому морю и дальше в Рим. Другая дорога вела на юг, огибая залив, казавшийся со всех сторон окруженным сушей. С южной дороги виден был Олимп, легендарная гора ложных богов, которых Христос пришел изгнать из мира; большинство греков, конечно, уже не верило, что боги живут на горе Олимп, но их существование все еще не подвергалось сомнению.

За Олимпом расстилалась долина Фессалии, а дальше — вся южная Греция, Ахайя. Торговые корабли во множестве сновали между городами, недалеко был тот день, когда благая весть проникнет всюду, где торгуют купцы-христиане — в Коринф и Пирей, на острова Эгейского моря, к западным берегам Малой Азии.

Но Павлу не хотелось идти дальше — ему снова казалось, что он может, наконец, остановиться и укрепить только что основанную церковь.