Михаил Шевцов - Дорога в Ауровиль

– Четыреста.

– Двести.

– Триста пятьдесят.

– Слушай, – говорю, – я знаю, сколько тут ехать.

Водитель достал телефон и сказал:

– Мне нужно спросить разрешения у босса.

Он набрал номер и завел длинный разговор на конкани.

– Я не понял – мы едем или нет? – спросил Арсен.

– Сейчас поедем, – ответил я и зашагал дальше по дороге, но тотчас услышал крик за спиной:

– О’кей! Садитесь!

Половину пути таксист что-то насвистывал с довольным видом и радостно кричал водителям встречных машин: «Хэллоу!» Затем вдруг погрустнел и сказал:

– Я работаю за бесплатно. Ты заплатишь двести рупий, и мне придется отдать их моему боссу. Понимаешь? Я бедный человек. У меня трое детей.

И работаю за бесплатно. Может быть, ты заплатишь триста рупий?

Я посмотрел назад. Арсен с Ольгой сидели с каменными лицами, напоминая крупного советского работника и его супругу, перевозимых персональным водителем на дачу.

– Я тоже бедный человек, – сказал я, уточнив: – Бедный русский музыкант.

– Но не такой же бедный, как я! – воскликнул водитель с полной уверенностью, что уж беднее него человек, позволяющий себе ездить на такси, быть не может, и повторил: – И у меня трое детей.

– У меня больше, – соврал я, но, вспомнив вдруг о своей бурной гастрольной молодости, подумал, что, может быть, я и не грешу против истины.

«Дядя Том» с подозрением покосился на меня и замолчал.

Вагатор – следующий пляж после форта Чапора в южном направлении. Вернее, это два пляжа – большой Вагатор и малый Вагатор – разделенные небольшим скалистым мысом, наверху которого стоят каменные скамейки. Малый оказался полон лежаков и шеков и напоминал турецкий курорт. Большой был забит праздношатающимися индусами. Сверху изогнутый рогом золотой берег напоминал муравейник.

Индусы в море не плавают принципиально. Они ходят вдоль воды или сидят на песочке. Некоторые заходят в море по колено. В дальнейшем я видел отдельных смельчаков, барахтающихся в волнах на метровой глубине. Но в этот раз таких не наблюдалось.

– Интересно, почему индусы не плавают? – спросил Арсен. – Я понимаю, почему они не загорают. Но почему не плавают?

– Потому что тонут, – ответил я. – Сам посуди: чтобы научиться плавать, нужно, чтобы кто-нибудь тебя научил. А если никто плавать не умеет, то и учить некому. Замкнутый круг.

Ольга села на скамейку. Я достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть панораму пляжа, заполненного местным населением, радующим глаз разноцветными одеждами. Но, в который уже раз, задуманное не удалось. В этой стране, едва ты хочешь снять пейзаж, в кадре на переднем плане обязательно появляется какой-нибудь индус. Вроде только что никого вокруг не было, но пока достаешь и включаешь камеру, перед тобой возникает невесть откуда взявшийся человек. Он будет стоять перед тобой, задумчиво глядя в пространство и всем своим видом показывая, что фотосъемка его совсем не интересует, пока ты не уйдешь или хотя бы не уберешь аппарат.

Белых туристов вокруг совсем не было видно. Некоторые говорят, что местное население недовольно все увеличивающимся количеством европейцев в Гоа. Может быть, именно такими массовыми выходами к морю в выходные дни они пробуют с нами бороться?

Мы пошли обратно в поселок. По дороге увидели продавца тростникового сока. Перед ним стоял большой, покрытый облупленной зеленой краской железный агрегат, немного напоминающий старинную швейную машинку «Зингер». Рядом, на столе штабелями лежали толстые стебли сахарного тростника. Суровый усатый продавец, похожий на Бармалея, взял один стебель и вставил под железное колесо, которое крутанул пару раз рукой. Из-под колеса в металлическую кружку потек прозрачный, слегка тягучий сок. Продавец перелил жидкость в стакан и протянул мне. Все удовольствие – десять рупий.

Я с наслаждением выпил освежающий напиток, немного напоминающий березовый сок. Говорят, что тростниковый сок, приготовленный таким образом, пить опасно – уж больно антисанитарно выглядит процесс его приготовления, – но нам, прознавшим про волшебные свойства семечек папайи, теперь все нипочем.

Мы снова взяли такси, чтобы доехать до рыбного рынка в Чапоре. На часах начало шестого – время разгрузки вечернего улова.

На небольшой пристани рядами стояли пластиковые контейнеры со свежей рыбой и креветками, перемешанными с колотым льдом. На проволоке, изумленно выпучив глаза, висел огромный омар.

Мне пора в путь.

Я снова надеваю кроссовки. Чувствую себя в них неуютно – за две с лишним недели привык к шлепанцам.

До автобусной остановки меня провожают Ольга, Арсен и Дима, вызвавшийся нести мой чемодан. Он обнимает меня и, обдав перегаром, желает удачной дороги.

С одной пересадкой я доезжаю до агентства, от которого отходит мой автобус слипер класса до Бангалора. Такие автобусы очень распространены на междугородных маршрутах в Индии и не имеют аналогов у нас – внутри них вместо привычных сидений вдоль салона в два яруса расположены спальные полки.

Я занимаю свое место. Напротив меня две симпатичные девушки. Одну зовут Стефани – она из Голландии. Вторая – немка с оригинальным именем Петруша. Они живут уже почти год в Бангалоре – работают фрилансерами в интернете. Индия им явно не нравится. На их лицах застыло выражение озабоченной усталости. Им жарко и тесно. Они ползают по полке и влажными салфетками протирают все поверхности вокруг себя. Я попытался выяснить, зачем они здесь живут, если чувствуют себя некомфортно, но внятного ответа не получил.

Между прочим, по сравнению с нашими российскими поездами, полки автобуса показались мне вполне чистыми. К тому же покрыты они были не прилипающим к телу дерматином, а синим бархатом. От попутчиков можно отгородиться занавеской.

Автобус, наконец, трогается и потихоньку выезжает из Панаджи, столицы Гоа. Здесь этот город называют Панджим. Я лежу и смотрю в открытое окно на проплывающие мимо бесконечные лавки и магазины с сувенирами, одеждой, фруктами, кувшинами, мебелью. Представьте, что вы едете по бесконечному универмагу на автобусе. Закатный темно-розовый свет играет в резных деревянных фигурах индийских богов, выстроенных шеренгой вдоль дороги. Автобус движется вдоль всего этого ассортимента настолько медленно, что кажется, можно успеть что-нибудь купить. В нужных местах он останавливается, под окнами сразу скапливаются продавцы простыней и выразительные нищие. Один из них сидит с протянутой рукой у входа в автобус, словно контролер. Я кидаю в окно монету. Нищий подбирает ее в пыли, прячет в карман и бросает на меня суровый взгляд.

Я специально купил два билета, чтобы не делить ни с кем двухместную полку, и теперь, когда совсем стемнело, лежу на широкой мягкой кровати и смотрю на яркие звезды Ориона и сияющий Сириус.