Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника

— Вы пришли очень кстати, многоуважаемый господин Феклистов, — начал он важно. — Я приехал сюда именно ради вас. Я как раз собирался посетить вас в вашей таежной «резиденции» и уговаривал Николая Никитича съездить вместе со мной. Не правда ли?

Бобров кивнул и слабо улыбнулся, из чего Феклистов заключил, что тот не очень-то был доволен визитом купца.

Пуговкин продолжал:

— Я угадываю ваши мысли. Вы не знаете меня и удивляетесь, почему я так говорю с вами. Наверное, вы не читали нашей губернской газеты, в которой часто пишут о моей коммерческой и общественной деятельности. Однако это не имеет никакого отношения к данному вопросу. У меня к вам очень важное дело… В Петербурге интересуются вашими геологическими изысканиями. Поскольку же в течение ряда лет не поступало никаких крупных работ, то меня просили взять на себя труд посетить господина Феклистова и сообщить о достигнутых им успехах.

Иван Фомич посмотрел на купца и пожал плечами.

— Весьма удивлен, недавно я выслал в Петербург объемистый материал.

— Может быть. Это весьма похвально. Но они, по-видимому, ожидали нечто иное.

— К сожалению, иными результатами своих исследований служить не могу.

— Ну что ж, пусть будет по вашему. Я, конечно, ожидал большего…

— Работа геолога нелегка и зачастую приносит разочарование, — вмешался в разговор Бобров. — Сколько раз я поражался Иваном Фомичом, как у него хватает терпения.

— Охотно верю и остаюсь вашим покорным слугой. Значит, жду, пока вы меня не удивите.

После ухода Пуговкина Бобров раздраженно бросил:

— Видел его? Пришел разведать, хочет выслужиться. Из пота охотников сколачивает целое состояние, платит за пушнину жалкие гроши, а теперь хотел бы и здесь найти легкую наживу, да еще и путь к славе!

Феклистов задумался. Затем лицо прояснилось…

Иван Фомич разработал длинный и подробный отчет, богато иллюстрированный картами и сопровождаемый описаниями геологических формаций, в котором перечислял такие породы и минералы, которые с точки зрения возможности их использования совершенно не заслуживали внимания.

Когда же этот материал был вручен Пуговкину, тот был в восторге от обилия карт, чертежей и таблиц. Само собой разумеется, он не имел понятия о «пустоте» доклада.

Феклистов добился своего: в Петербурге сразу потеряли интерес к области, которая не сулила им никакой пользы.

Однажды летним вечером перед избой Орлова остановилась повозка. Выглянув из окна, Майиул увидела Боброва.

— Николай Никитич приехал, дети, идите встречать!

Мальчик и девочка выбежали навстречу гостю, они знали, когда бы он ни приехал, у него всегда найдется для них какой-нибудь сюрприз. На этот раз он привез «сюрприз» и для взрослых. Едва войдя в дом и поздоровавшись со всеми, он нахмурился и сказал:

— Сейчас прочту вам кое-что из газет… правительство Его Императорского Величества объявило 16 июля всеобщую мобилизацию… Начинается война с Германией и Австрией. Радоваться нечего. Мы связаны договорами с Англией и Францией, которые тоже объявили мобилизацию. У нас в городе председатель Союза русского народа раскричался вовсю, что мы должны защищать родину от прусских варваров, и призывал к походу к православному Царьграду. Не может дождаться, когда начнет наживаться на военных поставках. Я бы хотел поговорить с Иваном Фомичом, что он об этом думает… Его, видно, нет? Наверное, опять на изысканиях?

— Уже десятый день, как уехал с Хатангином к Сурунганским горам.

— Фомич нашел там что-то интересное. Работает больше месяца, даже похудел. Ведь он уже не молодой человек, давно за шестьдесят, трудно ему, а слушать никого не хочет. Ты бы хоть вразумил его, так сказать, по-врачебному.

Известие о всеобщей мобилизации окончательно вывело Феклистова из равновесия; когда же пришло письмо от Андрея, сообщавшее, что вот-вот и его возьмут в армию, Иван Фомич, недолго думая, отправился в Петроград.

Он еще застал сына.

С Андреем у него была продолжительная беседа. Он ознакомил сына с результатами своих трудов, договорился, что после возвращения с фронта Андрей посвятит себя исследованию сокровищ тайги, которые нашел и берег до лучших, свободных времен его отец.

Прощаясь, Иван Фомич еще раз напомнил Андрею о важности своих открытий.

— А теперь возьми с собой на дорогу Пушкина, — добавил он, протягивая томик стихотворений. — Он развеет любую грусть и тоску. Будь здоров и скорее возвращайся…

Андрей взял книгу, положил в свой чемодан и улыбнулся. Чудак же отец — с Пушкиным на фронт.

Иван Фомич провел в Петрограде несколько месяцев и так сдружился с внуком, что тот после отъезда дедушки долго тосковал. Много труда стоило матери успокоить его обещанием, что скоро и они поедут в далекую тайгу.

Наступила весна. Уже несколько дней над Певучей долиной летят птицы. Над тайгой слышались заунывные голоса журавлей, гоготанье гусей, кряканье уток…

Ивану Фомичу не спалось. Он вспоминал минувшие весны, прожитые в безмерных просторах дремучих лесов. Это была весенняя бессонница — предвестник охоты… Много лет назад геолог Феклистов подтрунивал над охотником Орловым, что тот никак не может дождаться, когда станет свидетелем свадебных торжеств лесных зверей и птиц, а теперь и у самого весенний перелет птиц вызывает тоску.

Вероятно, то же самое ощущал и прирученный ежик. Всю ночь он фыркал, сопел и топтался вокруг печки, свалив совок и кочергу. Иван Фомич не прикрикнул на него, так как понимал, что ежик тоже почуял весну.

— Бог с тобой, иди себе, непоседа, однако мог бы и подождать, — и открыл дверь.

На крыльце еж остановился, обернулся во все стороны и завертелся.

— Может быть, еще раздумаешь?

Но ежик осторожно спустился со ступенек и скрылся во тьме.

С весны и до осени ежик скитался по тайге и вокруг дома. Но как только чувствовал приближение зимы, он всегда возвращался домой.

Иногда Феклистов умышленно его не впускал, и тогда еж проникал домой совсем необычным образом. Сначала он скребся в дверь, а когда его усилия ни к чему не приводили, он отправлялся в сарай и ждал, пока кто-нибудь не придет за дровами. Дрова носили сложенные в небольшие вязанки, а щепки на растопку накладывали в корзину. Ежик подстерегал подходящий момент, забирался в корзину и спокойно ждал, пока его отнесут домой.

Иван Фомич посмотрел вслед ежу, вернулся домой и быстро оделся. Ему хотелось услышать весеннюю песню глухарей. До места токования было недалеко. Еще неделю тому назад он обходил и наблюдал вместе с Родионом Родионовичем, где садятся по вечерам эти большие птицы и где по утрам начинают свои поединки. В окрестностях Певучей долины они обнаружили большое количество деревьев, которые избрали себе глухари.