Андрей Троицкий - По Америке и Канаде с русской красавицей

И хоть я видел Лизу только на фотографиях, понял, что здесь ее нет, нам снова не повезло. Может, еще придет? Прошли десять минут, людей прибывало, уже и свободных мест почти не осталось, но Лизы нет. Концерт задержали всего на четверть часа, – в Америке и дольше задерживают, – свет стал меркнуть.

Вспыхнули софиты, на подмостки вышел мужчина с усталым лицом и объявил в микрофон, что долгожданная встреча с соотечественниками, ценителями русского романса, наконец, состоялась, и он очень рад приветствовать… Ну, и так далее. По голосу, тонкому, с металлической ноткой, я узнал продюсера или менеджера, с которым разговаривал по телефону в Торонто. Вышили два аккомпаниатора, скрипачи и пианист, следом – дама неопределенных лет в длинном бархатном платье с глубоким декольте и бантом на шее.

Музыканты заиграли, дама запела "Здесь, под небом чужим". Я слушал невнимательно, сидел и гадал, что будет дальше: захочет Рита продолжить поиски тетки или сделает остановку и вернется в Москву. Скорее, первое. Но где Лизу искать? Опять в Америку возвращаться?

И тут в зал вошли двое, даже в тусклом свете не ошибешься, – впереди друг Лизы Берт, а за ним средних лет незнакомая женщина в коротком черном платье, парочка заняла два свободных места во втором ряду.

Рита вздрогнула.

– Я так и знала, – прошептала мне в ухо. – Он уже избавился от Лизы… Уже все. Случилось нечто страшное.

Едва дождавшись окончания первого отделения, Рита бросилась вниз. Мы настигли Берта, когда он оставил свою спутницу и уже вышел в открытый внутренний дворик, чтобы покурить. Но тут Рита вцепилась в его рукав, что-то зашептала в лицо. Берт побледнел и отступил назад, выронив сигарету. Тут подоспел я, оттеснил Риту плечом. Последние ее слова, что удалось разобрать:

– Сейчас вызову полицию…

Рита сжимала мобильный телефон и глядела на мужчину страшными глазами. Я извинился, представился и коротко изложил Берту историю наших поисков. Рита стояла за моей спиной, готовая снова броситься в атаку. Берт немного разволновался, но быстро взял себя в руки, поняв в чем дело. Он внимательно выслушал мой рассказ о наших с Ритой странствиях по Америке и Канаде в поисках Лизы.

– Черт побери, ну, вы меня напугали, – это были первые его слова. – Сразу видно, что она, – он кивнул на Риту, – родственница Лизы. Та тоже любила… Пошуметь.

– Любила? – Рита выскочила из-за моей спины.

– Любит, – поправился Берт. – Она жива и здорова. Что с ней сделается?

На тех фотографиях, где я видел Берта, он казался куда моложе и представительнее, но вблизи не производил впечатления почти юного альфонса, отдающего свою любовь щедрым стареющим женщинам. Его можно было принять за молодого человека только издали. Это был мужчина лет сорока с гаком, среднего роста и довольно хрупкого сложения с мелкими чертами лица и большими выразительными глазами, похожий на постаревшего мальчика. Если он и младше Лизы, то всего лет на десять с небольшим. На Берте был темно коричневый вельветовый пиджак, бежевые брюки и туфли на высоком каблуке, прибавлявшие три дюйма роста.

– А вы русский? – спросил я, запоздало заметив акцент.

– Я так давно здесь живу, что сам не понимаю русский я или американец, – ответил он по-русски, достал пачку сигарет и наконец прикурил. – Господи… У меня чуть инфаркт не случился. Набрасываетесь на честного человека, будто бандита поймали.

Пришлось еще раз принести извинения и попросить рассказать, что случилось с Лизой и где ее теперь искать. Немного смягчившись, Берт, видимо, любивший поговорить, рассказал свою историю. С Лизой он познакомился года полтора назад в Майами, на пляже, завязались какие-то отношения, нечто похожее на любовь, – так он выразился.

Берт переехал в Талсу, но быстро понял, что в этой дыре он долго не выдержит, провинциальные южные города не для него, человека образованного (в молодые годы, еще в России, он окончил строительный техникум по специальности "малая механизации") привыкшего к жизни в культурных столицах. Правда, они с Лизой много путешествовали, эти поездки вносили разнообразие в скуку провинциальной жизни. Четырежды побывали в Европе, Америку исколесили.

Договорились, что дом в Талсе продадут, переедут в Сан-Франциско и там поженятся. По мнению Берта, – это самый европейский город, а Берт всегда ощущал себя именно европейцем. И все бы шло гладко, даже большая разница в возрасте не помеха. Но Лиза патологически ревнива. Она все время закатывала истерики по самым ничтожным поводам, а если поводов не подворачивалось, сама их выдумывала.

Да, Берт, видный мужчина, он пользуется вниманием, благосклонностью женщин, но ведь не злоупотребляет. Не лезет в постель к каждой знакомой и незнакомой. В конце концов, он не в монастыре живет, а в мире людей… Иногда не удается совладать с желаниями, отказать очень настойчивой женщине, особенно женщине привлекательной. Короче говоря, жизнь сделалась невыносимой.

Во время поездки по островам на реке Святого Лаврентия Лиза приревновала к своей подруге, гостеприимно приютившей путешественников. А что произошло? Почти ничего. Томные взгляды, пара безобидных почти дружеских поцелуев… Всего-то. Господи, ведь взрослые люди, а она ведет себя как девчонка. Должна понимать, что Берт положил на алтарь любви свою молодость и красоту. Он все отдал ей, свою молодость, любовь и красоту, не получив взамен почти ничего.

Если Лиза иногда оплачивала какие-то его счета, так то было ее желание, он сам ни о чем не просил, не настаивал. Тогда, на острове, – это была последняя сцена, которую вытерпел Берт. У него есть немного денег, пока он поживет один, а дальше как-то определится.

– Смотрю, вы уже не один, – сказала Рита. – С новой подругой?

– Хоть бы и так. Это вас не касается.

Я снова потеснил Риту, задал несколько вопросов. Берт рассказал, что ссора случилась пару недель назад, сейчас Лиза наверняка где-то в Америке. Наверное, у знакомых или друзей. Кстати, у нее подозрительно много друзей, в том числе мужчин. И все как на подбор сомнительные. Малообразованные, чуждые высокой духовной жизни. Но Берту никогда не приходило в голову закатывать истерики по этому поводу. И что в ответ? Только черная неблагодарность. Он вытащил блокнот, накарябал на нем несколько цифр и протянул мне.

– Вот новый номер этой особы, – сказал он. – Старый телефон она держит при себе, – где-то в чемодане валяется, – но им не пользуется. Поэтому вы не можете дозвониться. Короче, Бог помощь. Но привет от меня не передавайте. И вообще: ни слова о том, что меня видели. Все, хватит. Натерпелся.

Берт с чувством растоптал окурок, вернулся в фойе и, подхватив свою спутницу под локоть, потащил ее дослушивать концерт. Пара курильщиков ушли вслед за Бертом, мы с Ритой остались одни, сели на скамейку под деревцем.