Андрей Троицкий - По Америке и Канаде с русской красавицей

Довелось побывать в тех местах, видел старинный парк, каналы, фонтаны, мосты, оставшиеся с тех времен, – производят впечатление. А фотографии Олимпиады и Всемирной выставки – совершенно фантастические. Настоящий город, состоящий из дворцов, скверов на холмистом пространстве, разрезанном прямыми линиями каналов. Чтобы обойти эти дворцы потребовалась бы неделя.

От былого великолепия остались два здания, где теперь размещены музеи, – исторический и художественный, наполненный ценнейшими картинами всемирно известных мастеров, – от Гойи до Ван Гона, – в основном из частных коллекций. Но о художниках рассказ впереди.

В Монреале скучать не придется, там есть, что посмотреть. От религиозных памятников – старинный католический собор Нотр-Дам или по-другому собор Монреальской Богоматери, – до увеселительных заведений, – здесь крупнейшее в Канаде казино, где можно спокойно оставить все лишние деньги без остатка (если куплен обратный билет). Но эти экскурсии, обязательные для туристических посещений, мы перенесли на следующий день.

Я скрыл от Риты одну причину, по которой мне все же хотелось приехать в Монреаль: сегодня день рождение прекрасной женщины, переводчицы Кристины, не просто день рождение – юбилей. Я долго собирался навестить ее, встретиться, поговорить, но вот так совпало, что оказался здесь именно тогда, не подгадывал, просто так случилось. В тот же день Кристина получила из Европы экземпляры книги: в ее переводе вышел роман довольно популярного русского автора. Так что, праздник двойной.

Рита продолжала собирать материал для будущей книги и была рада новым знакомствам. Мы заехали на ужин. Кристина с мужем снимает квартиру на первом этаже большого старинного дома почти в центре. Аренда дорогая по здешним меркам, – 700 долларов, – а квартира совсем небольшая. Одна спальня, она же кабинет, где работает Кристина, еще гостиная, – она же мастерская художника, ее мужа.

Мы сели на кухне, – другого места для дружеского застолья просто нет, – и разговариваем о том о сем. На столе – овощной салат и свинина на ребрышках, из спиртных напитков, – это здесь по-русски, – пиво и водка.

– Как здоровье Матильды? – спрашиваю я.

– Что-то не очень сегодня. Лежит у себя в комнате, – с грустью отвечает Кристина.

Матильда – старшая кошка, полноправный член семьи. Обе кошки своих хозяев к гостям ревнуют, и вообще чужаков не любят, забиваются под кровать, и выманить их невозможно.

– Что-то она долго хворает, – качает головой Нури и отхлебывает пиво, он опечален этим событием, – болезнью старой кошки, – и, кажется, других печалей просто нет на свете. – Да, тяжело ей… Очень.

Нури, муж Кристины, – художник, пишет авангардные картины. Большая комната полна его старых и новых работ. Картин столько, что в просторной гостиной почти нет свободного пространства. Натюрморты, пейзажи Испании, с солнцем, морем, черепичными крышами белых домиков. В свое время Кристина и Нури много путешествовали, долго жили и работали в Европе. (Нури прекрасно играет на испанкой гитаре, поет). Но вернулись в холодный Монреаль, – родина.

Запах скипидара, краски, кисти… Тут же две кошки. Позднее в квартире появилась еще и собака, – умерла одинокая соседка, а за псом надо ухаживать, а взять было некому. Как и большинство образованных интеллигентных людей по ту и эту сторону границы супруги живут скромно, заработки небольшие, приходится брать много переводов, в том числе технических, не имеющих отношения к художественному слову, – тяжелый труд переводчика не Бог весть как оплачивается. А ведь переводчик – это полноценный соавтор писателя, профессия эта, творческая работа со словом, – прямое продолжение литературного авторского труда.

Художникам еще труднее. Они избавлены от ежедневной поденщины на службе, избавлены от заказов на переводы, – но избавлены и от постоянного дохода, хотя бы небольшого. Город ежегодно проводит конкурс, лучшие живописцы, – их два-три десятка, – получают право выставлять и продавать свои работы на улицах, – да, это право еще нужно заслужить, оно не дается от рождения.

Нельзя просто придти со своими картинами на пешеходную улицу, вроде московского Арбата, где полно туристов, расставить свои работы на подставки, – подходи и покупай. И здесь конкурс, и весьма серьезный. И везет не всегда и далеко не всем. Впрочем, европейским художникам, насколько я знаю, – не лучше. И в Америке – тоже высокая конкуренция и довольно низкие цены.

Там ежегодно летом в разных городах проводят недельные ярмарки художественных произведений, когда живописцы, разумеется за свой счет, могут приехать и выставить на продажу работы. Под эти выставки-продажи отдают целые улицы и скверы, даже главные городские парки – целиком. Художникам, которых надо сотнями считать, – на случай дождя, непогоды, – ставят большие палатки, эдакие разноцветные шатры, – а в них размещают экспозицию. Палатки – за счет города.

Много талантливых необычных работ, выполненных в разной технике, разных стилях. Народа много, торговля идет. Но на переезды, гостиницы нужны деньги, и немалые. Так что трудно сказать, – сколько остается в кармане после таких распродаж. Сама жизнь располагает художника к уединению, а не переездам с места на место, трудно совмещать творчество и торговлю, жизнь в дороге и работу дома, – но приходится.

Мы перемещаемся из кухни в гостиную, смотрим работы Нури, говорим о живописи, слушаем «Битлз», – музыку молодости. Нури листает альбом с фотографиями своих картин. Это удалось продать, и это… Но достатка разовые продажи не приносят.

– Художник должен оставаться голодным, только тогда он – художник? – спрашивает Рита. – Другими словами: сытый художник – это художник?

– История знает много сытых художников, – говорит Нури. – Вспомните вашего Брюлова. Он был успешен с самого начала. За его картины платили огромные деньги. А Ренуар, полотна которого продавались при жизни, словно жареные пирожки (простите за сравнение). Очередь за ними стояла. Сезан трудно начинал, но потом пришла слава и деньги.

– Но рядом целая плеяда художников голодных, где первый и самый драматичный – Ван Гог.

– Ему досталась посмертная слава, – разве этого мало? Или русский Саврасов, Константин Коровин, Филонов, множество других великих мастеров, ничего не получивших при жизни. Но после смерти их картины стоят целые состояния. У подавляющего большинства наших современников и этого нет, и никогда не будет. Им нечем утешиться, оправдать жизненные лишения. С бедностью, забвением, нелегкой жизнью надо смириться, если уж ступил на эту дорогу. Впрочем, признание и деньги после смерти… Кому это нужно.