Надежда Воронова - Ты приезжай…

Понятно, что знаменитые пушкинские места не были самоцелью её похода, скорее всего – ей захотелось что-то доказать себе и окружающим, возможно, непонятное даже ей самой.

В моей душе тоже немало экстремальных побуждений, но всё же не до такой степени!

В Пушкинские горы я собралась в начале сентября 2005 года. От Санкт-Петербурга электричкой до Луги, потом пригородным поездом – "подкидышем" – до Пскова, далее рейсовым автобусом.

Я не знала, где буду жить, и надолго ли меня хватит. Но подумала, что недели мне вполне достаточно, чтобы насытиться новыми впечатлениями.

От Луги моим попутчиком оказался мужчина лет 45-ти, что возвращался из командировки. В общении со мной он был внимательным, но не навязчивым.

– Это хорошо, что вы отправились в путешествие, – с пониманием сказал он и в дальнейшем опекал меня вплоть до посадки в автобус на Пушкинские горы.

Удивительно, но на душе у меня было спокойно и даже более того – беззаботно. Будто всё уже было оговорено, и там, куда я ехала, ждали меня с распростёртыми объятиями.

"Поезд-река уносит меня /от родных берегов в иные края./ Только вот надо решиться / в речке такой очутиться".

В автобусе рядом сидящей женщине я то и дело задавала вопросы, возникающие у человека, незнакомого с местностью. Она безропотно отвечала на них. В свою очередь поинтересовалась, еду ли я к кому-то из знакомых. Мой ответ её удивил. Выходя на своей остановке, она пожелала мне удачного путешествия. Это пожелание я восприняла как залог благоприятного стечения обстоятельств.

В Пушкинские горы автобус прибыл в 19 часов. Куда идти? У парня, одиноко стоящего неподалёку, я спросила, где турбаза – решив, что мне надо именно туда. Он молча махнул рукой в сторону. И я пошла в указанном направлении.

Вскоре увидела белые стены монастыря, и заметила двух женщин, торговавших цветами. Поприветствовав их, я поинтересовалась, не сдаёт ли кто комнаты.

– Сдают. И адреса скажем. Кто – по 200, кто по 150 рублей в сутки.

– Ну, так никакой пенсии не хватит! – нарочито заявила я. – Лучше уж сразу в монастырь, хотя и не собиралась.

– Монастырь, монастырь, устроили тут какой-то монастырь. Всю жизнь был Пушкинский заповедник, а теперь – монастырь, – стала возмущаться одна из женщин. Другая же напомнила ей:

– Так ведь до революции монастырь был действующим.

– Да этот монастырь ещё в XVI веке построен! – вступилась я.

– В XVI веке, в XVI веке, – не унималась недовольная произошедшим на её веку.

В это время я достала из сумки юбку, надела её, повязала платок.

– Ну, вы тут дискутируйте, а я пошла, – сказав это, я решительно направилась к святой обители, почему-то уверенная, что ночлег мне там непременно предоставят.

Некий опыт проживания в монастыре у меня имелся. Я знала, что прежде всего надо получить благословение благочинного. Зашла в иконную лавку, представилась: корреспондент газеты "Русский инвалид". На мой вопрос, могу ли поговорить с благочинным о возможности ночёвки, монах-свечник кому-то позвонил по мобильному и сообщил, что священник занят в службе до 20 часов.

Я пошла в церковь. Народу в ней было немного: несколько монахов и четыре женщины. Не сходя с места возле дверей, я не столько следила за происходящим, сколько украдкой разглядывала внутреннее убранство церкви. По окончании Богослужения ко мне подошёл монах и сказал: "Вас попросили подождать на скамеечке возле храма".

Своей участи я ждала довольно долго, но уверенность в том, что хотя бы одну ночь я проведу в монастыре, не покидала меня. Тут ко мне подсела женщина и сообщила, что живёт на турбазе, стоимость проживания там от 300 рублей. Я не успела отреагировать на эту информацию, а она вдруг уверенно сказала:

– Но вас оставят в монастыре.

И меня, действительно, оставили. Не без наставления отца Александра:

– Вам надо было позвонить, договориться. У нас паломники по выходным (был вторник). И вообще, пребывание женщин в мужском монастыре нежелательно. Вы и себя, и нас ставите в неловкое положение. Сегодня мы оставим вас на ночь, а завтра, скорее всего, попросим уйти.

– На всё воля Божья! – покорно-радостно отвечала я. Ещё бы – куда на ночь глядя-το пойдёшь?

Отец Корнилий, молодой человек лет 35-ти, привёл меня в рухольную. Он с готовностью отвечал на мои вопросы, в том числе и как он оказался здесь.

– Окончил институт точной механики и оптики, а затем и аспирантуру. Но понял вдруг, что никому это не надо. В поисках себя ушёл в монастырь.

– А как мама отнеслась к вашему выбору?

– Она не сразу приняла моё решение, – спокойно произнёс монах.

А как бы я отнеслась к такому повороту в жизни моего сына? Пожалуй, приняла бы сразу – у каждого на земле своё предназначение.

Протягивая иноку пару прихваток, сшитых мной, я спросила:

– Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Обшить бандероли, – обрадовался он возможной подмоге и уточнил: – Мы их рассылаем по тюрьмам.

– А что шлёте? – поинтересовалась я, будто мне зачем-то надо было это знать.

– Что попросят. Большинство заключённых нуждается в лекарствах, – отвечал он. – Одна из прихожанок, замечательная женщина – заведующая аптекой. Она и помогает нам в этом.

Мне захотелось остаться в монастыре до выходных. Уж коли Господь привёл меня в святое место, то грех – не исповедаться и не причаститься.

– Замолвите за меня словечко, – попросила я.

– Скажите, что умеете шить. У нас работы много.

Я отложила решение на завтра. Шить я умею, но сидеть на одном месте – не моё.

Ещё немного уделив мне внимания, предложив духовную литературу, монах ушёл.

Я стала рассматривать помещение рухольной. Рухольная (в переводе на мирской язык – склад одежды) представляла собой комнату метров 9, плотно заставленную. Кроме стола были здесь и панцирная кровать, и швейная машинка "Зингер", и книжные полки. В обустроенном красном углу – несколько икон в киотах. Перед ними теплилась лампадка. На стенах иконы попроще, фотографии и рисунки. Окна поверх застеклённых рам затянуты полиэтиленом.

Я так устала от двенадцатичасовой дороги, что долго не могла уснуть. К тому же, болела голова. Часто просыпалась и, увидев лепесток пламени лампадки, засыпала вновь. Мне показалось, что подушка способствовала ослаблению моей головной боли. Эта подушка была наполнена сеном из травы, скошенной на Троицу – так сказал инок.

В 6 утра я уже была на ногах и пошла осмотреть территорию обители. В свете электрических фонарей я увидела женщину без платка на голове, которая сметала в кучу опавшие листья. Она пояснила мне, что территорию монастыря возле собора убирают службы заповедника, они же охраняют памятник А.С.Пушкину, который находится на площадке против алтаря.