Питер Акройд - Революция. От битвы на реке Бойн до Ватерлоо

Шесть томов «Тома Джонса, найденыша» Генри Филдинга были изданы в начале 1749 года, а четыре тома «Приключений Перигрина Пикля» Тобайаса Смоллетта вышли в свет ровно два года спустя. Достойным прологом к этим масштабным трудам стала «Кларисса, или История молодой леди» Сэмюэла Ричардсона, опубликованная в 1748 году. Эти три выдающихся произведения появились в течение четырех лет. Английский просветительский роман XVIII века следовал негласному принципу, что художественная проза может вобрать в себя весь спектр человеческого опыта и выйти за рамки ограничений, продиктованных особенностями театральной постановки.

XVIII век стал эпохой романистов. С середины и до конца столетия голоса поэтов и драматургов были практически не слышны; все внимание было приковано к новаторским идеям писателей-прозаиков. Сам Филдинг во второй книге «Истории Тома Джонса» называет прозу «новой областью в литературе» и заявляет, что он «волен дать ей какие угодно законы» [166] Перевод А. А. Франковского. . Здесь нет необходимости соблюдать «три единства» [167] Единство времени, места и действия – требование к пьесам классицизма. драматического произведения и следовать законам сценических жанров. В романах XVIII века отсутствует довлеющая и деспотичная структура повествования; главы похожи друг на друга, каждая, однако, имеет собственные затейливые вариации, которые подогревают интерес читателя.

В предисловии к роману «Приключения графа Фердинанда Фатома» (The Adventures of Ferdinand Count Fathom; 1753) Смоллетт описывает свою книгу как «большое, размытое полотно, на котором натуралистично изображены различные персонажи; они объединяются в группы, оказываются в самых неожиданных обстоятельствах, по-разному проявляют свой характер, и все это делается с целью создать единый план и общую событийную канву, в которой каждый отдельный герой имеет свое предназначение». «Единый план» представлял величайшую истину эпохи, однако он не обязательно играл значимую роль в конкретном произведении. Фактически Смоллетт имел в виду лишь то, что предмет описания романа – человеческая жизнь во всем ее многообразии. И четких правил здесь не было и быть не могло. Так, Филдинг называл «Историю Тома Джонса» «героико-историко-прозаической поэмой», что могло либо дать исчерпывающее представление о произведении, либо оставить читателя в полном недоумении. «Приключения Перигрина Пикля» Смоллетта – еще один пример соединения нескольких жанров в одном произведении; на страницах этого романа возникают сатира и мелодрама, звучат непристойности и уличная брань, ощущается некая театральность и сентиментальность, соседствуют пафос, реализм и бафос, интрига держит читателя в напряжении, а комедия развлекает. Все, что запрещали на сцене, в том числе и сами персонажи, хлынуло на страницы книг с возгласами: «А вот и мы!»

Несмотря на то что некоторые романисты были родом из провинции – Смоллетт родился в Данбартоншире, а Филдинг – в Сомерсете, – их мировоззрение было чисто лондонским. Роман был городским жанром, который брал свое начало в сатире и журналистике, и совсем не обязательно в рыцарском романе или аллегории. Филдинг говорил, что роман – это «та же газета, слов в которой не меньше, и так ли важно, есть в ней новости или нет». Лондон глубоко укоренился в литературном сознании. Филдинг придерживался философии городского жителя, в нем соединялись пантомима и театральность, выражавшиеся в безудержной энергии и страсти к приключениям, при этом он старательно избегал психологических или нравственных хитросплетений в своих произведениях. В его понимании сложная личность проявлялась прежде всего в шокирующей чудаковатости. Персонажам Смоллетта из «Приключений Родрика Рэндома» также приходилось бороться, чтобы быть услышанными среди «модных развлечений города вроде театральных представлений, оперы, маскарадов, вечеров с танцами, ассамблей и театра марионеток» [168] Перевод А. В. Кривцовой. .

Еще одной причиной популярности романа стало его обращение к среднему классу, представители которого теперь составляли большую часть читателей. Герои романа были выходцами из определенной «социальной среды», при этом они могли принадлежать ей по праву или попасть в нее хитростью; в сельской местности это были сквайры или землевладельцы, в городе – леди и джентльмены. Таким образом, роман мог стать руководством или справочником для тех, кто стремился к знатности; пособием по этикету в светском обществе. Персонажи этих произведений добивались благосостояния и положения в обществе благодаря своим добродетелям, к примеру, роман Сэмюэла Ричардсона «Памела, или Вознагражденная добродетель» (1740) считался произведением, написанным, «чтобы культивировать принципы добродетели и религии в юношеских умах обоих полов». Ричардсон, без сомнения, преследовал эту цель, однако Хогарт и Смоллетт, вероятно, воспринимали его сентиментальность с долей скепсиса. В художественной литературе XVIII века преобладала приподнятая, если не сказать ироничная веселость, а тон задавали комичность, воодушевление и игривость. Однако точнее всего дух художественной литературы того времени можно определить словом ирония .

Граф Бьют, уязвленный и обескураженный своей непопулярностью в народе, ушел в отставку. Не успели воды забвения сомкнуться над его головой, как спустя восемь дней на политическую арену вышел Джордж Гренвиль. Он был родом из известной семьи и сумел построить блестящую политическую карьеру, объединив усилия с Уильямом Питтом, чью враждебность к Франции искренне разделял. Впрочем, Гренвиль не был фаворитом короля – Георг так и не смирился с вынужденной отставкой своего шотландского поверенного, на место которого пришел ничем не примечательный виг. Король терпеть не мог витиеватую и задиристую манеру речи Гренвиля. «Уж лучше повстречать черта в монарших покоях, – говаривал он, – чем Джорджа Гренвиля». Король вспоминал: «Порой он утомляет меня два часа кряду, а потом смотрит на часы, словно раздумывая, стоит ли мучить меня еще час». И тем не менее уже весной 1763 года этот зануда стал первым министром страны.

Не прошло и месяца на новом посту, как состоялась первая проверка Гренвиля на прочность. На открытии парламентской сессии 19 апреля Георг торжественно заявил, что Парижский мирный договор, подписанный двумя месяцами ранее, – это «честь и гордость короны и благо для народа». Впрочем, польза договора оставалась под вопросом. Годом ранее Джон Уилкс учредил еженедельную газету под названием North Briton («Северный британец»), иронично намекая на шотландца Бьюта. В новом издании Уилкс принялся поносить Гренвиля и короля. Главная фаворитка Людовика XV мадам де Помпадур как-то поинтересовалась у Уилкса, насколько далеко простирается свобода печати в Англии. «Именно это, – заявил он, – я и пытаюсь выяснить».