Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Хуже всего была склонность Эдуарда обзаводиться фаворитами. Он провел взрослую жизнь в тени закадычных приятелей, к которым питал нездоровую привязанность. «Король унижал честных людей своей страны и возносил ее врагов, всяких подхалимов, лживых советчиков и злодеев, которые давали ему советы, идущие во вред его королевскому положению и общей выгоде страны, но он очень их ценил», – написано в Анонимной хронике. На протяжении жизни Эдуард сменил несколько таких фаворитов, но был один, к которому он имел особую страсть. Примерно с 1300 года Эдуард подпал под влияние одной скандально знаменитой личности: Пирса Гавестона.

Гавестон, гасконский рыцарь, был несколько старше Эдуарда и, вероятно, попал в его окружение благодаря Эдуарду I, после того как отлично послужил королю в военных кампаниях во Фландрии в 1297 году и в Шотландии в 1300 году. Согласно хронисту Джеффри Бейкеру, Гавестон был «изящен и гибок телом, остроумен, имел утонченные манеры… [и] знал толк в военном деле». Он, наверное, показался старшему Эдуарду идеальной ролевой моделью благородного рыцаря, которой мог бы подражать его сын.

Но вышло по-другому. Какие бы странные отношения ни возникли между Гавестоном и Эдуардом, с самого начала знакомства было очевидно, что их связывают подозрительно тесные узы нездоровой близости: податливый Эдуард шел на поводу у умного, честолюбивого и властного Гавестона. Гавестон был весьма харизматичным человеком, но невыносимо высокомерным – черта, которую автор «Жизнеописания Эдуарда II» назвал «нестерпимой для баронов и основной причиной их ненависти и гнева». Но раздутое эго Гавестона, которое так бесило его современников, очень нравилось королю. «Если граф или барон входил в палаты [Эдуарда]… когда Пирс был там, [Эдуард] не обращался ни к кому другому, а только лишь к Пирсу», – писал тот же хронист, который предполагал, что «Пирса считали колдуном».

Мы никогда не узнаем, были ли Эдуард II и Пирс Гавестон любовниками, в том ли смысле, какой мы сегодня вкладываем в это слово, или же в любом другом. Возможно, их связывали братские узы наподобие описанных в Ветхом Завете отношений Давида и Ионафана: «Ионафан же заключил с Давидом союз, ибо полюбил его, как свою душу». Каждый крупный летописец его царствования замечал, что Эдуард относился к Гавестону как к брату, и даже в официальных документах он именно так его и именовал. Вероятно, в этих отношениях был и эротический подтекст, но, даже если и так, об этом ничего не было известно в начале царствования Эдуарда, когда он обручился с Изабеллой, дочерью Филиппа IV Французского. Строго соблюдавший приличия король, каким был Филипп, никогда не отдал бы дочь за содомита и еретика.

Так или иначе, отношения Эдуарда и Гавестона были настолько интимными, что шокировали окружающих и вписывались в более широкий паттерн поведения, которое современники и подданные Эдуарда считали омерзительным и неподобающим для короля.

Это впервые стало вопросом государственной важности в 1305 году, когда Гавестону запретили приближаться к Эдуарду, чтобы наказать принца за грубую ссору с казначеем Эдуарда I Уолтером Лангтоном. Хотя на следующий год король вернул его и посвятил в рыцари на крупной церемонии перед своим последним шотландским вторжением, Гавестон, как и еще 21 рыцарь, уклонился от участия в боях и уехал на континент биться в турнирах. За этот опрометчивый поступок он был изгнан из Англии и жил на пособие, составлявшее 100 марок в год.

Когда Эдуард Карнарвонский узнал о смерти отца в Бург-бай-Сандс и понял, что теперь он король Англии Эдуард II, первое, что он сделал – вернул Гавестона из ссылки, отдал ему графство Корнуолл и выдал за него Маргарет де Клер, дочь Гилберта, графа Глостерского и Джоанны Акрской, своей собственной сестры.

Это был невероятно щедрый подарок для простого рыцаря. На самом деле, на такое мог рассчитывать только родственник короля. Графство Корнуолл было одним из величайших титулов, какими могли распоряжаться Плантагенеты. Им владел, например, брат Генриха III Ричард, который в свое время был одним из самых знатных аристократов в Европе, королем Германии и графом Пуату. К титулу прилагались не только земли на юго-западе, но еще и Беркшир, Оксфордшир и Йоркшир. Годовой доход с графства составлял примерно 4000 фунтов. Это был королевский, семейный титул, к тому же наделявший своего обладателя огромной властью. Отдать его рядовому придворному вроде Гавестона было не только невероятно щедрым, но и политически очень опасным жестом.

Список тех, кого могло оскорбить продвижение Гавестона, был очень длинным, и первой среди них была Маргарита Французская – вдова короля, которой Эдуард I обещал, что графство достанется одному из ее сыновей, единокровных братьев Эдуарда II: Томасу Бразертону или же Эдмунду Вудстоку, родившимся в 1300 и 1301 годах соответственно, уже в конце правления старого короля. Несмотря на свой юный возраст, каждый из них мог ожидать номинального назначения на должность главы английского правительства, когда Эдуард отправился во Францию, чтобы жениться на дочери Филиппа IV Изабелле. Но этого не случилось: такая честь тоже досталась Гавестону.

С самого начала правления Эдуард ясно дал понять, что Гавестон не просто любимчик при дворе: он хотел, чтобы Пирс играл роль квазикороля. Когда Эдуард покинул Англию в январе 1308 года, чтобы жениться и принести ленную присягу за Гасконь, он оставил Гавестона регентом Англии и наделил его невероятной, беспрецедентной властью, подкрепленной новой королевской печатью, предназначенной для использования в период отсутствия короля.

Эдуарда не волновало, что на должность регента традиционно назначался высокопоставленный королевский чиновник, член королевской семьи или сама королева. Зато это волновало всех остальных. Гавестон, взлетевший так высоко, очевидно не был Плантагенетом. Не был он и юстициарием, канцлером или архиепископом. «Недавнего изгнанника и парию сделали правителем и хранителем страны», – в недоумении писал автор «Жизнеописания Эдуарда II». Но, как показала коронация Эдуарда, должность регента не станет вершиной карьеры Гавестона.

Эдуард II короновался в Вестминстере 25 февраля 1308 года. На грандиозной церемонии присутствовала вся знать Англии и Франции. Аристократы набились в Вестминстерское аббатство, чтобы посмотреть на миропомазание нового короля и его 12-летней королевы, Изабеллы, на которой Эдуард женился в Болонье месяцем раньше – тот блестящий праздник почтили своим вниманием пять королей и три королевы.

Вестминстер был забит под завязку. Церковь и соседние улицы были заполнены зеваками и участниками церемонии. (Толкучка была такая, что рыцарь и бывший сенешаль Понтье сэр Джон Бакуэлль погиб под обвалившейся стеной.) Столпившиеся в церкви вельможи буквально блистали, разряженные в золотую парчу. Франция прислала внушительную делегацию, в которую вошли графы Валуа и Эврё, брат Изабеллы Карл (будущий король Франции Карл IV), Жан, герцог Брабантский, с женой Маргаритой, сестрой Эдуарда II, Генрих, граф Люксембурга (он вскоре станет императором Генрихом VII), и многие другие. Английские графы, бароны и рыцари теснились рядом, готовые увидеть важнейшее политическое торжество.