Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Это была патовая ситуация, и Эдуард понимал, что у него нет другого выбора, кроме как склониться перед требованиями народа. 20 марта 1310 года был избран и приведен к присяге 21 ордейнер – так стали называть лордов, ответственных за исполнение Ордонансов. Ордейнеры представляли собой сбалансированный комитет лоялистов и реформаторов: в него входил архиепископ Кентерберийский и еще ряд английских епископов, а также все английские графы, за исключением графов Оксфорда, Суррея и – неудивительно – Пирса Гавестона. Они договорились опубликовать Ордонансы о преобразованиях в королевстве в сентябре 1311 года.

В сентябре 1310 года Эдуард отправился на границу с Шотландией, чтобы занять себя делами военной кампании и уехать подальше от ордейнеров, засевших в Вестминстере. Те деловито – и, по мнению короля, нахально – составляли план преобразований в его королевстве. Король пробыл на севере до июля 1311 года. В его распоряжении не было крупных армий, какие водил на север его отец в предыдущем десятилетии, однако войско из 3000 пехотинцев и 1700 кавалеристов тоже представляло собой значительную силу.

Тем не менее успеха Эдуард не добился. Роберт Брюс по-прежнему избегал прямых столкновений с англичанами, предпочитая нанести удар и отойти. Английский и шотландский короли обменивались дипломатическими нотами, а Гавестон, надеясь поправить свою репутацию военными победами, привел крупный отряд в Перт. Но ничего у них не вышло. В конце концов у Эдуарда закончились деньги и ресурсы; набрать еще солдат ни в Ирландии, ни в Англии ему не удалось, и летом 1311 года он вернулся на юг: экспедиция провалилась. Как только Эдуард отступил, Брюс вторгся в северные районы Англии, сея горе и разрушение.

Вернувшись в Вестминстер, Эдуард застал полномасштабную программу политических реформ в самом разгаре и узнал, что его враги опасно укрепили свои позиции.

Пока он был в Шотландии, несколько влиятельных персон покинули этот мир. Энтони Бек, епископ Дарема, был одним из них; но еще тяжелее для монархии была потеря Генри Ласи, графа Линкольна. Линкольн, державший также графство Солсбери, во многих смыслах был старшим государственным деятелем среди магнатов. Он был весьма известен, очень опытен и уважаем. Его смерть лишила английскую политику влиятельной фигуры и изменила тонкий баланс сил среди английских баронов.

Дочь Линкольна Алиса была женой Томаса, графа Ланкастерского, двоюродного брата короля. Именно Ланкастер со смертью Линкольна унаследовал два графства старого лорда. Это обеспечило Ланкастера мощным силовым блоком, который он готов был использовать без колебаний.

Но и при жизни Линкольна 33-летний Ланкастер представлял собой значительную фигуру. Он уже владел тремя графствами: Ланкастером, Лестером и Дерби. Его отцом был брат Эдуарда I Эдмунд; его мать, выйдя замуж за Генриха I Наваррского, стала супругой правящего короля; его единоутробная сестра Иоанна Наваррская была королевой Франции. Ланкастер был прямым потомком как Генриха III, так и Людовика VIII Французского. В его жилах текла кровь и Плантагенетов, и Капетингов. Он был примерно на шесть лет старше короля. В юности они были близкими друзьями, и в перипетиях начала царствования Ланкастер поддерживал монарха. Но поведение Гавестона и явные злоупотребления правительства – особенно невыносимая практика реквизиций – вынудили его, как и многих других английских баронов, примкнуть к реформаторам. Зимой 1308–1309 годов Ланкастер постепенно отдалялся от короля и проводил много времени вдали от Вестминстера, в своих северных поместьях, где мог в удовольствие играть роль самого влиятельного англичанина в регионе.

Когда Ланкастер унаследовал владения Линкольна, он в мгновение ока превратился в самого влиятельного вельможу Англии. Полученное наследство подняло его доход до 11 000 фунтов, что было почти в два раза больше, чем получал второй по значимости английский лорд – Гилберт, граф Глостерский. Более того, теперь он владел землями по всему королевству. Ланкастер легко мог собрать огромную частную армию из своих вассалов и обладал властью как на региональном, так и на национальном уровне.

Как и Симон де Монфор, еще один могущественный родственник Плантагенетов, изводивший Генриха III, Томас, граф Ланкастер, был конфликтным человеком. Гордый, несговорчивый и категоричный, он был склонен обособляться от товарищей-баронов и с трудом мог рассчитывать на верность нижестоящих. Он был крайне непопулярным землевладельцем, который часто нарушал закон в отношении своих арендаторов. Ланкастер не внушал любви, и, когда он вознесся до позиции второго из самых влиятельных людей в Англии, многих начал беспокоить свойственный ему недостаток политической рассудительности.

На протяжении жизни Ланкастер был самым рьяным из ордейнеров; он вплотную занимался составлением списка из 41 пункта преобразований, который представили Эдуарду в августе 1311 года, а стране объявили в ноябре.

Ордонансы 1311 года были всесторонними и исчерпывающими. Они били по привычным злоупотреблениям, уходящим корнями в годы царствования Эдуарда I: реквизиция и prise; перекачка средств от сбора пошлин итальянским банкирам с целью обслуживания долгов; право короля объявлять войну без одобрения парламента. По приказу ордейнеров права Эдуарда жестко ограничили: он не мог даровать земли без согласия баронов парламента, пока не выплатит свои долги; государственные доходы должны были поступать напрямую в казначейство, а не лично королю; парламент должен был созываться один или два раза в год; должны были быть созданы парламентские комитеты с правом выслушивать жалобы на злоупотребления со стороны короля. Комитеты же наделялись правом утверждать кандидатов на все посты в администрации Эдуарда – от канцлера и казначея до шерифов в графствах.

Казалось, вернулся 1258 год. Правительство с успехом изъяли из-под оплошавшего короля Плантагенета и поставили над ним в жесткой и неукоснительной манере. Но каким образом осуществить на практике меры, предписанные Ордонансами, в 1311 году было не яснее, чем в период любого другого конституционного кризиса со времен Великой хартии вольностей. Каждая предыдущая попытка навязать реформы не желающему того Плантагенету неизбежно заканчивалась гражданской войной. Но, так как другого выхода не было, стоило попробовать еще раз.

И тем не менее выполнения одного конкретного требования – изгнания Пирса Гавестона – бароны добились. Как и в 1308 году, ордейнеры обрушили на Гавестона лавину нападок: теперь его считали источником всех дефектов царствования. В Ордонансах утверждалось, что Гавестон «уводит короля с пути истинного», что он «коварно и разными способами убеждает его поступать неправильно» и что он «отвратил сердце короля от его подданных».