Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Вдали от Бувина, в Ла-Рошели, было не до танцев. Отчаяние охватило людей, когда они узнали, что коалиция рискнула всем и проиграла. Иоанн вложил в кампанию 1214 года все, что имел, – и был побежден: союзники предали его, а соратники на далеком поле битвы подвели. Осенью он был вынужден подписать пятилетнее перемирие с Филиппом Августом, которое, по слухам, обошлось ему в 60 000 марок. Король-скопидом был разорен. Все, что имел, он потратил на подготовку к войне, а помирившись с Церковью, лишил себя основного источника дохода. Военная репутация Иоанна, которая укрепилась в годы владычества в Британии, вновь опустилась на дно, в самую грязь. Итогом десяти лет усилий короля стало лишь разочарование, изоляция и предательство. После Бувина с Иоанном как с полководцем было покончено.

Поражение при Бувине стало для Иоанна катастрофой. Он вернулся в Англию с континента слабее, чем когда-либо прежде. Триумф и возвращение хорошего куска земель Плантагенетов могли бы оправдать мучения королевства, подобно тому как славные победы Ричарда I в Утремере и Франции возместили издержки крестового похода и выкуп, уплаченный за короля. Но, когда Иоанн вернулся в Англию, вся его королевская политика была дискредитирована. Поражение зафиксировало границы империи Плантагенетов: последними клочками Франции, по-прежнему верными английской короне, оставались Гасконь и область вокруг Бордо. Жалкие остатки того, что некогда было процветающим герцогством Аквитанским! Проиграв, Иоанн стал и в своем королевстве опасно уязвимой фигурой.

Недовольство знати, копившееся с 1212 года, уже ничем не сдерживалось. В среде английских баронов зрело убеждение, что Иоанна нужно каким-то образом приструнить: короля, который насаждает свою власть и эксплуатирует права настолько безжалостно, необходимо как-то контролировать. Не вполне понятно было одно – какого рода колокольчик можно повесить на шею этому коту.

На двух встречах, состоявшихся между королем и баронами зимой 1214–1215 годов, противоречия урегулировать не удалось. В январе 1215 года Иоанн встретился с 40 недовольными баронами в Лондоне, где задержался на время, достаточное, чтобы написать в Рим и предоставить решение вопроса своему феодальному сеньору, папе римскому. Весной уже обе стороны писали Иннокентию III. Бароны настаивали, что Иоанна нужно принудить соблюдать хартию вольностей, обнародованную Генрихом I на его коронации в 1100 году, а также собственную коронационную клятву блюсти закон и отправлять правосудие, а требования к английским баронам платить щитовой налог или поставлять вооруженных людей для войн на континенте признать несправедливыми и незаконными. Папский посланник Иоанна упирал на то, что король нынче – воссоединившийся с Церковью сын, которому бунтовщики из числа его подданных не имеют права доставлять неудобства. Такая позиция стала еще прочнее 4 марта, когда Иоанн принял крест. Теперь от посягательств других христиан его, как крестоносца, особо охранял гнев святого Петра.

Показательно, что бароны решили апеллировать к духу хартии Генриха I. Хартия вольностей, подтвержденная Генрихом II в 1154 году, обещала (кроме прочего), что король не будет грабить Церковь, не будет вменять чудовищных пошлин на наследство, браки и повторные браки вдов, не будет злоупотреблять опекой и не будет расширять площадь королевских лесов. Все эти требования напрямую касались поведения короля Иоанна, но выбор в качестве основы хартии Генриха I показывает, что бароны считали свои претензии к королю претензиями к правлению Плантагенетов в целом, уходящему корнями на 100 лет в прошлое. У баронов были убедительные причины придерживаться такой позиции, но их аргументы были проигнорированы. Иннокентий назначил архиепископа Лангтона посредником между королем и баронами, но организовал и официальные слушания дела на диспуте в Риме. Там, вместо того чтобы справедливо разрешить конфликт, Иннокентий полностью встал на сторону своего вассала и крестоносца короля Иоанна. Иннокентий писал английским баронам и приказывал им заплатить щитовой налог и перестать выдвигать королю требования – топорное решение, которое никак не могло успокоить серьезные политические волнения в Англии. Единственным выходом оставалась гражданская война. 5 мая 1215 года группа мятежников оказала открытое неповиновение Иоанну: они отозвали свои оммажи и отреклись от присяги на верность – фактически отвергли его как короля Англии.

Баронов, выступивших против короля, возглавляли заговорщики 1212 года: Роберт Фицуолтер, принявший помпезный титул «маршал воинства Божьего», и Эсташ де Весси. Последний был лидером группы северных баронов, в которую входили Уильям де Мобурей, Ричард де Перси и Роджер Монбегон, лорд Хорнби из Ланкашира. Северяне были сплоченной группой, связанной браками, родством и территориальным соседством, и у каждого была причина не любить короля и его режим. Среди лидеров мятежников была и группа магнатов из Восточной Англии и графств, прилегающих к Лондону: из этих на слуху были Ричард де Клер, граф Хертфорда, его сын Гилберт и Жоффруа Мандевиль, граф Эссекса и Глостера. К мятежу присоединились Роберт де Вер, граф Оксфорда, Генри де Богун, граф Херефорда, и сын Уильяма Маршала, Уильям-младший. Множество – на самом деле почти все – мятежных баронов выступило против Иоанна, преследуя личный интерес, а некоторые, как Фицуолтер, были просто воинственными и беспринципными людьми. Но бунтовщиков связывали и зачатки идеологии: понимание, что правление Плантагенетов в целом, и в особенности правление Иоанна, нуждается в фундаментальных реформах.

Однако после того, как бароны отозвали свои ленные присяги, уже вряд ли можно было что-то реформировать, не прибегая к кровопролитию. 10 мая Иоанн написал мятежникам и пообещал, что «не станет арестовывать или лишать владения ни их самих, ни их людей и не применит к ним силу, кроме той, что полагается по закону страны и иначе как по законному приговору равных им». Он попытался лично умилостивить тех, с кем особенно сурово обошелся во время подготовки кампании в Пуату. Он предложил возложить решение вопроса на комитет из восьми баронов, возглавлять который будет лично папа. Его условия отвергли, и 12 мая Иоанн приказал конфисковать земли бунтовщиков. Теперь уже нельзя было закрывать глаза на факт, что Англия, впервые с 1173 года, находилась в состоянии войны сама с собой.

На третьей неделе мая состоялась битва за Лондон между графом Солсбери – которого освободили из тюрьмы, куда он попал после Бувина, – и группой мятежных баронов, возглавляемых Фицуолтером. Темной ночью бунтовщики мчались в направлении столицы, критически важной как для символического, так и для стратегического контроля над Англией. Лондон был двигателем экономики, оплотом культуры и источником процветания, городом-крепостью. Его внушительные стены вздымались замками – Тауэром Вильгельма Завоевателя на востоке, замком Бэйнардз на западе. Острые верхушки десятков мелких церквей пронзали горизонт, похожие на иголки рядом с центральным шпилем на деревянной крыше огромного кафедрального собора Святого Павла, гордо возвышавшегося на холме Ладгейт. Лондон был торговым узлом, колыбелью политической власти. В годы анархии королю Стефану удалось выстоять против Матильды благодаря тому, что Лондон был в его руках; весной 1215 года город снова стал драгоценным ключом к контролю над Англией.