Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Как мирный договор – потому что это он и был – Magna Carta провалилась моментально. 19 июня, когда были принесены оммажи и клятвы, избраны 25 «охраняющих баронов» и значительное число мятежников согласилось с условиями хартии как основы для мира, на короткое время забрезжил луч надежды. «Король восстановил справедливость повсеместно, сняв осады, которые начал», – писал Уолтер из Ковентри. Изготовление копий поставили на поток: «…копия Хартии ходила по городам и деревням, и все, кто ее видел, были согласны с ней». Но не все бароны единодушно поддерживали формулировки хартии, и некоторые немедленно решили взбунтоваться. «Кое-кто из тех, чьи земли лежат за рекой Хамбер, удалился и возобновил враждебные действия», – продолжает хронист.

Великая хартия вольностей вызывала споры повсюду, но для одного человека она была абсолютно неприемлема: для короля Иоанна. Меньше чем через два месяца Иоанн добился ее аннулирования при поддержке Иннокентия III, который в удивительно высокопарном письме написал: «…мы полностью отвергаем и порицаем это соглашение и под угрозой отлучения приказываем, что король не смеет соблюдать его и что бароны и их единомышленники не должны требовать его соблюдения: Хартию… мы объявляем аннулированной и лишенной силы навечно». Война возобновилась, и в этот раз уже всерьез. К концу года Филипп II Французский объявил, что Иоанн лишился права на английскую корону, процитировав решение «суда», в котором Иоанн был признан виновным в убийстве Артура Бретонского. Французский король и его сын, принц Людовик, начали готовиться ко вторжению в Англию с целью свергнуть короля-тирана – по приглашению английских баронов.

Французы высадились в Кенте 14 мая 1216 года. Лондон с распростертыми объятьями принял принца Людовика. «Его встретили с радостью и готовностью и принесли ему ленные присяги», – писал Уолтер из Ковентри. Проигнорировав папский интердикт и отлучение, наложенное на него союзником Иоанна, папским легатом Гуала Биккьери, Людовик дошел до Винчестера, а затем повернул на юго-восток, чтобы осадить гордость Генриха II, Дувр, величественную крепость, охраняющую морские ворота Англии.

Иоанн же скитался по стране, пытаясь осаждать баронские резиденции и не попасться в руки врагам, желающим его свержения, и все глубже погружался в отчаяние. Осенью 1216 года, переправляясь через залив Уош в Линкольншире, он не рассчитал время прилива и лишился большей части своего вещевого обоза. Согласно Ральфу из Коггесхолла, «он потерял… свою передвижную часовню со священными реликвиями, а также лошадей с домашним скарбом. И многие из его свиты утонули в морских водах, а других засосало в трясину».

В этом печальном путешествии Иоанн подхватил дизентерию и на протяжении октября 1216 года постепенно слабел. К середине месяца он уже мог передвигаться только в паланкине. Когда его отряд достиг Ньюарка в Ноттингемшире, его посетил врач – аббат Крокстона. Но все было тщетно: Иоанн умер 19 октября 1216 года; в его стране хозяйничали иностранные войска, он окончательно лишился власти. Тело короля не повезли в Фонтевро, где покоились его отец, брат и мать. Иоанна похоронили в кафедральном соборе Вустера, рядом с алтарем святого Вулфстона, канонизированного в правление Иоанна. Это, наверное, было подходящим решением – похоронить его в древнем англосаксонском городе, учитывая, что Иоанн был первым Плантагенетом, который проводил больше времени в Англии, чем вне ее. Для авторов вроде Уолтера из Ковентри корень бед Иоанна был очевиден. «Иоанн был великим правителем, но неудачливым, – писал он. – Как Марий, он пережил взлеты и падения в судьбе. Он был великодушен и мягок с посторонними, но грабил своих людей, доверял чужакам больше, чем собственным подданным… Его покинули его люди и в конце немногие скорбели по нему». Биограф Уильяма Маршала выражался в более поэтичной манере. Когда Иоанн смертельно заболел, его мучила боль. «Смерть, этот великий преследователь, это злобное грубое создание, овладела им и не отпускала, пока король не умер», – писал он. Что ж, это был конец, достойный самого безжалостного и бессердечного короля Англии.

Иоанн создал себе репутацию одного из худших королей в истории Англии, чудовищного убийцы, который насаждал в стране тиранию и спровоцировал конституционный кризис. К концу его правления появились первые легенды о Робине Гуде, основная тема которых – коррумпированная власть и лесные законы. Спустя годы имя Иоанна неразрывно срослось с образом главного злодея в этих историях: его описывали как монстра, конченого человека и дьявола во плоти. Но действительно ли злодеяния его были страшнее тех, что лежат на совести его отца или брата Ричарда? Скорее всего, нет, и тем не менее репутация Иоанна пострадала гораздо сильнее.

Если сохранять объективность, основным преступлением Иоанна было то, что он взошел на трон в момент, когда колесо фортуны катилось вниз. Он был так же безжалостен, как и вся его семья, но ему не досталось и капли их везения. Он не смог предотвратить потерю Нормандии, а лишившись герцогства, практически ничего уже не мог сделать, чтобы вернуть его. Он не мог вдохновить и повести за собой людей, но, честно говоря, не верится, что Генриху II или даже Ричарду удалось бы отвоевать Нормандию, будь они на месте Иоанна в 1204 году. Легко понять, почему он избрал именно такой путь между 1207 и 1211 годом, и, если не считать параноидальных личных вендетт, сложно сказать, что любой другой король мог бы сделать иначе в тех обстоятельствах. На протяжении четырех лет ложных надежд Иоанн был хозяином не только в своем королевстве, но и в английской церкви, на кельтских окраинах Англии, и возглавлял могущественную систему судопроизводства и государственного управления, которую безжалостно поставил на службу интересам короны. Он не смог вовремя осознать, какие проблемы создает себе, обращаясь с баронами не как с партнерами по совместному предприятию, но как с вынужденными кредиторами, которых можно жестоко и с пренебрежением третировать.

Все, что Иоанн оставил своей семье в наследство, – разрушительная гражданская война, увенчанная вторжением Филиппа II и принца Людовика. Великая хартия вольностей в 1215 году была просто неудачным мирным договором, который и цели своей не достиг, и спровоцировал новый опасный конфликт. Иоанн не узнает – как и бароны, обсуждавшие с ним условия Хартии, – что его имя и легенда, окружающая документ, подписанный в Раннимиде, в истории Англии будут связаны навечно. Но именно это оказалось важнее всего. После смерти Иоанна Великую хартию вольностей станут переиздавать снова и снова и толкование ее положений станет краеугольным камнем каждой конституционной битвы XIII и XIV веков. Пока Генрих III бился за возвращение прав и земель, которые потерял его отец, Magna Carta мало-помалу стала определять условия договора между королем и обществом. Переиздав в 1225 году, ее прибивали гвоздями к дверям церквей и демонстрировали на городских площадях по всей Англии. Дух этого легендарного документа определяет долг английского короля – править, соблюдая собственные законы. Это странным образом и стало наследием Иоанна. Вероятно, самый бессердечный юрист, когда-либо занимавший трон Англии, оценил бы иронию.