Дэниел Джонс - Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию

Теперь он мечтал отправить на Восток большую армию и отвоевать Иерусалим. В 1228 году, в ходе Шестого крестового похода, Фридрих II вернул город христианам, но в 1244 году в Иерусалим вторглись свирепые хорезмийские племена и практически стерли его с лица земли. В 1248 году плащ крестоносца надел Людовик IX, и Генрих намеревался к нему присоединиться. Какое-то время он успешно собирал налог на крестовый поход, и это не было циничной финансовой махинацией. Благочестивый Генрих, украшавший дворцы изображениями мифической дуэли Ричарда Львиное Сердце с Саладином, искренне мечтал о славе, которую он вернет дому Плантагенетов, возродив традиции крестовых походов.

К несчастью, замечательным планам Генриха мешали его гасконские обязательства, поглощавшие время и – что еще важнее – деньги. Обложив налогом Церковь, он скопил значительную сумму, но к 1225 году почти все собранные им средства провалились в бездонную гасконскую яму, уйдя на восстановление там порядка после злополучного наместничества де Монфора. Однако честолюбивые мечты короля-крестоносца не потускнели. Вместо того чтобы отказаться от своих планов, он пересмотрел их и перевел взгляд с Утремера поближе к дому. В 1254 году папа Иннокентий IV принялся навязывать европейским принцам теоретически свободную корону Сицилии, утверждая, что имеет право ей распоряжаться как феодальный сюзерен острова. Генрих ухватился за эту возможность. Он мог бы вернуть себе далекую, некогда принадлежавшую Плантагенетам землю, соединив в этом предприятии свой энтузиазм крестоносца с честолюбивым стремлением восстановить утраченное наследие.

У семьи действительно имелись кое-какие связи с Сицилийским королевством. Тетка Генриха Иоанна – дочь Генриха II и Алиеноры Аквитанской – в 1180-х годах была королевой Сицилии и пленницей короля Танкреда II в 1190-х. Ричард I освободил ее, продвигаясь на Восток в ходе Третьего крестового похода, а затем, чтобы преподать Танкреду урок, завоевал остров целиком. В результате королевство – стратегический участок земли в борьбе за власть в Италии и Центральной Европе, которую императоры десятилетиями вели с папским престолом, – оказалось втянуто в бесконечные войны. В 1254 году Генрих отправил к папе послов с просьбой отдать королевство его второму сыну, Эдмунду. В марте того же года папский легат с готовностью удовлетворил его требование.

Если бы Генрих был богаче, свободен от других проблем и обладал талантом военного стратега, обретение Сицилии для его второго сына стало бы свершением, достойным панъевропейской геополитики, в которой поднаторел его дед Генрих II. К сожалению, все вышло не так. Генрих был наивным мечтателем, увлеченным строителем воздушных замков. Ричарду, графу Корнуоллскому – горячая голова, но поумнее брата (в 1256 году его изберут королем Германии), – предложили корону Сицилии в 1252 году. Он отказался без колебаний, сказав папскому нунцию: «Вы с тем же успехом могли бы заявить: "Я подарю – или продам – вам луну; лезьте, возьмите ее"».

Как бы там ни было, в 1254 году мечты Генриха о крестовом походе трансформировались в обязательство финансировать завоевание Сицилии от имени папы. В мае 1255 года об этом было объявлено официально. Парламент остолбенел, когда – конечно же, в день святого Эдуарда, 13 октября 1255 года, – собравшимся магнатам сообщили, что под обеспечение сицилийской экспедиции Генрих влез в долги и занял у нового папы Александра IV 135 541 марку. Это была ошеломительная сумма, вероятно в три раза больше, чем Генрих мог собрать путем налогообложения церквей, и по иронии судьбы немногим меньше 150 000 марок, которые пришлось заплатить Ричарду I, чтобы освободиться из плена, куда он попал, возвращаясь из Третьего крестового похода.

Изумленные бароны услышали, что за счет этого фантомного богатства Генрих собирается финансировать армию, которая пешком пройдет через Францию до Сицилии, используя проходы в Альпах, подконтрольные Генриху благодаря его связям с Савойей. Из Южной Италии войска «десантируются» на остров и овладеют королевством. Чрезвычайно амбициозный план – особенно учитывая прежние жалкие успехи Генриха на ниве военного искусства. Дальше – больше: Генрих заранее согласился с тем, что в случае неисполнения этого обязательства на Англию будет наложен интердикт, а самого его отлучат от Церкви.

Это была полная катастрофа. Однако Генрих излучал уверенность в успехе предприятия. Он превращал в спектакль официальные объявления обо всем, что касалось его прожекта. Он привечал в королевстве сицилийское духовенство. Устроил празднество в честь избрания брата Ричарда королем Германии (Ричарда избрали в 1256 году и возвели на трон в следующем), уверенный, что обрел полезного союзника в своем сицилийском проекте. И, что самое нелепое, в марте 1257 года Генрих представил удивленным магнатам и прелатам нового короля Сицилии, своего 12-летнего сына Эдмунда, облаченного в полный апулийский костюм.

Правда же заключалась в том, что ни один аспект его сицилийского предприятия не имел даже отдаленной связи с реальностью. «Знать королевства горевала, что обречена на такое несчастье глупостью одного человека», – писал Матвей Парижский. Генрих, уверенный, что новый «крестовый поход» понравится знати, обнаружил, что бароны презирают его за безответственный авантюризм. Магнаты отказались участвовать в финансировании экспедиции и при каждом удобном случае предъявляли бесконечный список проблем, связанных с этой опасной затеей. Но Генрих поклялся исполнить обет – а нарушать клятвы он был отнюдь не так склонен, как его отец, – завоевать для папы римского далекий остров, важный символически, но почти не имеющий практической ценности.

К 1257 году финансовые проблемы, раскол при дворе и ошибки внешней политики слились воедино, и Генриха настиг идеальный шторм. Страна все сильнее сомневалась в его способности править. Казна опустела. Лузиньянов ненавидели. Он же упорствовал в своем сицилийском сумасшествии, ради которого заложил собственное королевство и бессмертную душу – без всякой надежды выкупить их обратно. Новый папа Александр IV поднимал шум и грозил – вероятно, не совсем искренне – привести в исполнение приговор интердикта и отлучения. А в 1258 году бароны Генриха, которых он созвал на парламент в Вестминстере в надежде каким-нибудь чудом получить от них помощь на оплату сицилийского прожекта, прибыли в радикально реформаторском настроении.

Если какая-то одна сцена может ярче всего отразить душевное состояние Генриха в 40-й год его царствования, это та, которую он в 1256 году приказал нарисовать в своей гардеробной в Вестминстере – приватном помещении, где королю мыли голову и где он проводил часы уединения. В этой сцене свора верных псов спасает короля от заговорщиков из числа его приближенных. Ребенком Генрих был свидетелем вторжения врагов в королевство его отца. В 1216–1217 годах малолетний король наблюдал, как бароны обратились против семейства Плантагенетов и пригласили на трон Капетинга. Теперь, 40 лет спустя, английские бароны вновь взбунтовались, и эти мучительные воспоминания вернулись. Генрих наконец-то доказал, что он сын своего отца.