Леонид Прайсман - 1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Многие русские участники событий, военные и государственные деятели, несмотря на их положительное отношение к Миллеру, вынуждены были признать, что вопросы снабжения войск и тыла решались очень плохо. Добровольский писал: «Действительно, в области снабжения были крупные недочеты и чувствовалось неумение использовать богатый рыбой, дичью и оленьим мясом край. Во главе снабжения стоял подчиненный Начальнику Штаба честный и старательный, но престарелый и никогда в жизни этим делом не занимавшийся генерал Б., который с усердием делил оставленные нам англичанами консервы “по расчету 3/8 банки на 5½ человека”, как острили по этому поводу в строю» [661] Добровольский С. Ц . Указ. соч. С. 119. . Могучий рассказывал о поставках рыбы на фронт: «В отношении продовольствия дело обстояло так, что на фронт послали треску самого плохого качества. <���…> Я лично пробовал эту треску, которой есть было невозможно, она была тухлая и горькая. По возвращению с фронта в Архангельск я узнал, что Военное снабжение купило треску у городского продовольственного комитета и у одного еврея, я узнал, что у них треска была тухлая, и был немало удивлен, что заставило Военное снабжение купить тухлую рыбу, между тем как у меня на складах и парусных судах имелся запас хорошего засола и качества сто тысяч пудов трески» [662] ГАРФ. Ф. 5867. Оп. 1. Д. 3. Л. 29. .

О колоссальных запасах на складах Архангельска пишут очевидцы вступления Красной армии в город. Командующий 6-й армией Самойло постеснялся вводить в Архангельск своих оборванцев и одел их в новую форму из захваченных складов. Наверно, своеобразная получилась картина: Красная армия в английских мундирах вступает в освобожденный от интервентов и белогвардейцев город. Генерал Данилов, после развала фронта бежавший в Архангельск, с удивлением писал о колоссальных складах с разнообразным имуществом: «Пролетарии должны были грузить в вагоны наши интендантские запасы и громадные склады таможенного ведомства невостребованных грузов еще с 1914, которые так тщательно охранялись нашим Правительством. И, Боже, чего только там ни было. Поистине, колоссальное богатство» [663] Данилов И. А . Указ. соч. С. 77. .

Парадокс заключался в том, что под давлением фронта штаб главнокомандующего ВССО разрабатывал план отступления. Он составлялся очень тщательно, с точным указанием путей отступления, но при полном незнании местности, без всякой рекогносцировки и без учета тяжелых зимних условий. Войска должны были отступать в район Мурманска, что позволило бы резко сократить линию фронта и в случае неудачи отойти в Финляндию. Но все хорошо было только в теории. Войска Двинского фронта на первом этапе отступления должны были двигаться на станцию Обозерская, пройдя около 80 верст. Начальник штаба Двинского фронта полковник Н. Волков отправился изучить этот путь. Но выяснилось: «…она (дорога. – Л. П. ) существовала в прежнее время, когда шла интенсивная рубка леса лесопромышленниками, но с началом Великой войны эта рубка прекратилась и по этой дороге больше никто не ездит и, следовательно, она вся была занесена снегом в сажень толщины и нам воспользоваться ей было бы невозможно» [664] Там же. С. 56. . Волков доложил об этом Квецинскому, но приказ остался без изменений – отступление должно идти по указанной дороге. У плана были и другие не менее серьезные недостатки. Данилов писал: «Сложный план отхода на ст. Обозерскую, когда мы должны были бы идти фланговым движением к противнику все время ожидая удара по прямому сообщению Селецкое – Сия, <���…> марш около 600 верст до посада Сорока по Мурманской дороге, все это казалось нам невыполнимым» [665] Там же. . Измотанные, полуразложившиеся части Северной армии, считали они, не в состоянии пройти более 1000 верст под ударами противника. План также не учитывал того важного обстоятельства, что лучшие части Северной области – партизанские, неоднократно заявляли, что наступать они готовы куда угодно, но в случае приказа об отступлении разойдутся по домам. На некоторых фронтах стали разрабатываться другие, более реальные планы отступления. План отступления Данилова и Волкова для войск Двинского фронта предусматривал отход по прямому пути на станцию Холмогорская, затем на поездах – до Архангельска и вместе с Архангельским гарнизоном отступать в Мурманск. Этот план был передан Квецинскому, который его отверг и передал генералу Данилову, чтобы он не вмешивался в стратегические планы высшего командования. Все критики этого плана предсказывали его полный провал. Предсказание сбылось на сто процентов.

Собираясь осуществить эвакуацию в Мурманский край, Миллер ничего не предпринимал для наведения там порядка, для очистки Мурманска от матросов, открыто ведущих большевистскую пропаганду. Начальником Мурманского края был В. В. Ермолов. Войсками Мурманского фронта командовал генерал В. С. Скобельцын, был создан новый пост – Главноуполномоченный по эвакуации. Функции властей не были строго разграничены, и по справедливому замечанию Добровольского: «Многовластие вело там к полному безвластию» [666] Добровольский С. Ц . Указ. соч. С. 117. . Положение усугублялось тем, что талантливый администратор Ермолов, осознав, после эвакуации англичан, что краю больше не продержаться, и учитывая все более усиливавшиеся большевистские настроения матросов и сезонных рабочих, пребывал в полной истерике и дошел до того, что угрожал Миллеру бунтом. Только предчувствием скорого трагического конца можно объяснить подобное состояние начальника Мурманского края.

Части Мурманской армии на фронте под командованием Скобельцына были одними из самых надежных в ВССО, но «для охраны громадного тыла, имевшего в глубину до 800 верст, не хватало людей <���…>, милиция была немногочисленна и малонадежна» [667] Там же. С. 116. . Даже Миллер понимал, что надо вводить единоначалие в Мурманском крае, но все представленные ему проекты он отклонял, и в результате к времени падения области все осталось без изменений. Вместо усиления мурманского гарнизона надежными частями в Мурманский порт из Архангельска был направлен ряд судов, пробольшевистские экипажи которых немедленно по прибытии начинали вести пропаганду.

В январе 1920 г. вспыхнул острейший политический кризис. Он начался на Двинском фронте, где во время Георгиевского праздника георгиевские кавалеры решили послать Миллеру телеграмму с пожеланием созвать новое Земско-городское совещание для обсуждения положения Северной области. Это требование было поддержано делегатами последнего Земско-городского совещания. В начале ноября в Шенкурском батальоне состоялся митинг, где ораторы требовали: отставки правительства, созыва совещания и прекращения репрессий. Было решено послать делегацию Миллеру с изложением требований. Под влиянием генерала Данилова «шенкурята» согласились не отправлять делегацию, но потребовали от Данилова сообщить главнокомандующему, что «состав Шенкурского батальона, объединенный общим желанием борьбы с большевиками, просит произвести реконструкцию правительства» [668] Данилов И. А . Указ. соч. С. 62. . Даже умеренные элементы, входившие в Союз возрождения, пришли к выводу о необходимости смены правительства. В январе 1920 г., после беспрецедентно резкой критики правительства со стороны архангельского отделения Союза возрождения России, министры, в большинстве своем входившие в состав Союза, решили выйти в отставку. В разгар тяжелейшего экономического кризиса, стремительно ухудшавшего положение на фронте, СО могла остаться и без правительства.