Леонид Прайсман - 1917–1920. Огненные годы Русского Севера

При таком отношении правителей России финская армия не двинулась на Петроград во время наступления русской Северо – Западной армии в мае – августе 1919 г. Даже в конце октября 1919 г., когда Северо-Западная армия вела бои на подступах к Петрограду, а армии Колчака стремительно отступали и участие фин – ских войск в наступлении на Петроград могло переломить весь ход Гражданской войны, Колчак остался непоколебим. 1 ноября 1919 г. он послал телеграмму в Париж: «Категорически заявляю, что ни при каких обстоятельствах я не дам со своей стороны заявления относительно признания независимости Финляндии. <���…> Поступаясь территориальными правами России, оно (правительство) поколебало бы основные принципы национальной русской борьбы» [654] HIA. Girs M. N. Collection. B. 5. . Как писал современный американский историк А. В. Шмелев: «…приближающаяся катастрофа приводила к ужесточению взглядов и политики и большей несговорчивости в чем бы то ни было» [655] Шмелев А. В. Указ. соч. С. 140. .

Можно только поражаться отсутствию элементарного государственного чутья у руководителей Белой России – А. В. Колчака и А. И. Деникина. Казалось, им было важнее перед лицом истории заявить о своей непоколебимой защите территориальной целостности великой России, чем пойти на необходимые кажущиеся уступки, чтобы эту Россию спасти. Последняя надежда на спасение Северной области и всей страны была упущена.

Осенью 1919 г. ВССО одержали ряд побед и освободили от большевиков колоссальную территорию, в плен были взяты 14 тыс. красноармейцев, более 90 % которых вступили в ВССО. Высшее командование армии, в первую очередь начальник штаба Квецинский, разрабатывало новые планы наступления на основных направлениях: на Вологду и на Котлас, совершенно не считаясь с невыносимыми погодными условиями зимой, с тотальной нехваткой сил для их осуществления. Уставшие от осеннего наступления войска, хуже снабжаемые, с большим количеством 18-летних новобранцев и пленных красноармейцев, мечтавших в декабре 1919 г. только о возвращении домой, стремительно теряли боеспособность.

Успехи осеннего наступления войск СО, поход Юденича на Петроград в октябре – ноябре 1919 г., наступление Вооруженных сил Юга России на Москву, сопровождавшееся громкой пропагандой, привели к довольно неожиданному результату: в ноябре 1919 – январе 1920 г. несколько сот человек из выехавших осенью вернулись в Северную область. Некоторые из них не могли перенести тяготы эмигрантской жизни. Евгения Фрезер уехала вместе с матерью и братом 11 сентября 1919 г. к близким родственникам (к бабушке и дедушке) в Шотландию. Они были окружены теплотой, заботой и вниманием, жизнь в послевоенной Шотландии казалась райским сном после полуголодного существования в Архангельске. Они стали получать письма из Архангельска от отца, уговаривавшего их немедленно вернуться домой. Он писал о том, что после ухода союзников белая армия сплотилась и начала наступление: «В Архангельске царил оптимистический настрой, впереди маячила победа, а с ней конец Гражданской войны <���…>, он озабоченно указывал, что самым главным теперь является наше образование. <���…> большевики почти разбиты». Но мать Евгении Фрезер решила вернуться из родительского дома в Шотландии, т. к. «не желала быть обузой для родных» [656] Фрезер Е . Указ. соч. С. 387; 389. . 2 декабря 1919 г. семья отплыла в Архангельск. Среди пассажиров были англичане, владевшие до революции различными предприятиями на Севере и теперь надеявшиеся возобновить свой бизнес. 2 января 1920 г. корабль причалил в Мурманске. На берегу их встретил дядя Евгении, командующий мурманским гарнизоном полковник П. А. Дилакторский, радостно уверявший их, что все идет хорошо. О том, что все далеко не так хорошо, они узнали только в начале февраля. С большим трудом семья из трех человек, видимо, благодаря английскому подданству матери, смогла покинуть Советскую Россию в 1921 г. уже навсегда.

В начале января 1920 г. положение белых на основных фронтах Гражданской войны стало катастрофическим. Верховного правителя адмирала Колчака чехи выдали эсеровскому Политцентру в Иркутске, вскоре он оказался в руках большевиков и был расстрелян, остатки его армии отступали к Чите под защиту японцев. Северо-Западная армия генерала Юденича была разбита и интернирована в Эстонии. ВСЮР стремительно откатывались от Москвы на Дон и Кубань. Многие на Севере опасались, что следующий удар Красная армия нанесет на их фронте. Большевики прекрасно использовали это обстоятельство в своей пропаганде, игравшей на чувстве страха солдат маленькой Северной армии перед огромной Красной, обещавшей им скорое возвращение домой и материальное вознаграждение за принесенное оружие или голову офицера. В листовках гордо сообщалось: «…бьем Колчака, гоним Деникина, отбросили Юденича, несмотря на то что их армии многочисленны, и поэтому, справившись с ними, сбросим вас в Белое море, и помните – пощады не будет, а потому бейте золотопогонников и переходите к нам» [657] Цит. по: Зеленов Н. П. Указ. соч. С. 36. . В другой листовке: «Неужели вы серьезно предполагаете продолжать борьбу с нами? Ведь мы можем вас в любой момент сбросить с вашего пятачка пинком ноги в море». Воззвания, обращенные к офицерам, звучали иначе: «Братья офицеры, опомнитесь, перестаньте быть наймитами своего и иностранного капитала. Неужели вас ничему не научил горький опыт ведущейся борьбы? <���…> офицеры восстановлены в прежних правах <���…>, в армии введена прежняя дисциплина, комиссары работают вместе с командным составом, офицеры получают большое вознаграждение и вместе со своими семьями обеспечены пайком, причем даже имеют попрежнему денщиков» [658] Цит. по: Добровольский С. Ц . Указ. соч. С. 113. .

Страшные новости с других фронтов, чувство обреченности и усталость от войны способствовали успеху пропаганды. Командующие фронтом сообщали, что не на все части можно положиться. Данилов хорошо знал, что у него на Двинском фронте в 4-м ССП ведется усиленная большевистская пропаганда. В январе 1920 г. участились случаи дезертирства из ВССО и бегство к противнику. Уходили в первую очередь уроженцы центральных районов страны и Сибири. Иногда уходили с оружием целые заставы.

На настроение войск и населения сильное влияние оказывали обострившиеся проблемы со снабжением (см. выше). Миллер и его многочисленные защитники из эмигрантов и теперешних т. н. «патриотически настроенных» историков обвиняют во всем англичан. В многочисленных письмах русским военным и гражданским представителям в Европе Миллер не перестает жаловаться на «проклятых бриттов», о чем уже было написано в предыдущей главе. В ряде воспоминаний, а также письмах Миллера англичан обвиняют в уничтожении части имущества и запасов британской армии (топили в реках на глазах населения) [659] Добровольский С. Ц. Указ. соч. С. 67; HIA. Heroys B. V. Collection. B. 2. . Однако, как только был поставлен вопрос об эвакуации, британские военные руководители заявили, что из имеющихся запасов они оставят в области все необходимое русским, но ничего бесплатно сверх этого дано не будет. Излишки, в первую очередь вооружения, они уничтожали по той простой причине, что не верили в возможность Русского Севера продержаться самостоятельно и не хотели, чтобы после крушения фронта британские военные запасы попали в руки Красной армии. Они оказались совершенно правы. Интересно, что некоторые русские офицеры отказывались перед эвакуацией уничтожать военное имущество. Начальник штаба Мурманского района полковник М. Н. Архипов на вопрос о порче военного имущества и аэропланов заявил: «…это все же русское казенное добро и его лучше оставить неиспорченным» [660] Цит. по: Зеленов Н. П . Указ. соч. С. 61. . С русской точки зрения, можно или восхищаться патриотизмом Архипова, или осуждать за то, что оставил военные запасы основным врагам русского народа, но англичане ее разделять не могли.