Лаура Спинни - Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

В том же 1904 году по инициативе президента страны в Рио-де-Жанейро началась активная борьба с инфекционными заболеваниями, возглавлял которую лично министр здравоохранения доктор Освалду Крус [88] Освалду Гонсалвеш Крус ( порт . Oswaldo Gonçalves Cruz, 1872–1917) – бразильский бактериолог, эпидемиолог и гигиенист, основатель Института эпидемиологии в Рио-де-Жанейро, названного впоследствии его именем, министр здравоохранения Бразилии (1903–1909), президент Бразильской академии литературы (1912–1917). , организовавший принудительную поголовную вакцинацию населения от оспы. В ту пору подавляющее большинство бразильцев понятия не имели о микробной теории заболеваний. Для многих к тому же прививки, да еще принудительные, стали первым опытом вмешательства государства в их частную жизнь ради охраны здоровья общества, были восприняты как нечто из ряда вон выходящее и вызвали яростное сопротивление со стороны бедноты. В Рио cariocas попросту устроили бунт, названный историками «Вакцинным», который сопровождался достаточно массовыми столкновениями между народом и властями. Впрочем, это было прежде всего проявлением классовой борьбы, разгоревшейся в те годы не только в Рио и не только в Бразилии, а в данном случае камнем преткновения являлся вопрос о том, кому принадлежит и кому должен служить город – бразильским народным массам или европеизированной элите [89] T. Meade, ‘Civilising’ Rio: Reform and Resistance in a Brazilian City, 1889–1930 (University Park: Penn State University Press, 1996). .

Лишь лет через десять бразильцы в своем большинстве смирились с необходимостью всеобщей вакцинации, но народная ненависть к Освалду Крусу пережила его самого, и, хотя бывший министр здравоохранения умер за год до нависшей над городом в 1918 году угрозы «испанки», любые противоэпидемические меры властей воспринимались народом через призму застарелой ненависти нему и созданной им системе.

12 октября, в тот самый день, когда гриппом заразилась изысканная публика на балу в Clube dos Diàrios , сатирическая газета Careta («Рожа») выразила опасения, как бы власти не раздули из мухи слона и не воспользовались этой банальной limpa-velhos [90] Зачисткой стариков (порт.). как предлогом для установления «научно обоснованной диктатуры» и попрания народных прав и свобод. Глава управления здравоохранения штата Карлос Зайдль на карикатурах и в фельетонах изображался дрожащим от страха бюрократом-перестраховщиком, а политики открыто объявляли «полной чушью» его «болтовню о микробах, якобы разносящих болезнь по воздуху», и настаивали на том, «что пыль из Дакара досюда никаким ветром не донесет». А когда эпидемия таки грянула, то ее тут же окрестили «сглазом Зайдля». К концу октября заболело полмиллиона cariocas , т. е. больше половины городского населения Рио того времени, однако в прессе все еще звучали авторитетные заявления, что гриппа в городе нет, есть массовая весенняя простуда [91] A. da C. Goulart, ‘Revisiting the Spanish flu: the 1918 influenza pandemic in Rio de Janeiro’, Histo2ria, Ciências, Saúde – Manguinhos, January—April 2005; 12(1):1–41. .

К тому времени в городе скопилось так много непогребенных человеческих трупов, что люди стали опасаться, как бы они сами по себе не стали причиной мора из-за разложения и антисанитарии. «На моей улице, – вспоминал один carioca , – из окна в обе стороны был виден целый океан трупов. Поначалу люди выкладывали тела умерших на подоконниках или балконах ногами на улицу, чтобы коммунальные службы их забрали и вывезли. Но людей у коммунальщиков не хватало, и работали эти службы крайне медленно, и в скором времени воздух совсем испортился: трупы стали вздуваться, гнить и смердеть. Тогда многие и начали просто вышвыривать трупы из окон на улицы» [92] Ibid. .

«Старший констебль был на грани отчаяния, когда на выручку пришел Жаманта [93] Жаманта ( порт. Jamanta) – португальское и бразильское название ската манта ( лат. Manta birostris ), более известного как «гигантский морской дьявол». , всем известный заводила карнавалов, предложивший оригинальное решение», – писал Нава. Днем он представал Жозе Луишем Кордейру, журналистом влиятельной газеты Correio de Manhã («Утренняя почта»), в целом неодобрительно высказывавшейся о карнавальных традициях Рио. Но по ночам он оказывался совсем другим – практичным шутником, «который научился водить трамвай и стал брать у города вагоны напрокат на ночь просто для того, чтобы собственного удовольствия ради рассекать на них по улицам ночного города, когда ему, как и положено богемной сове, не спится».

И тут, пока его газете приходилось раз за разом извиняться перед читателями за выходящие с опозданием из-за болезни сотрудников номера, Жаманта оседлал своего любимого конька. «Он выпросил у начальства грузовой трамвай с двумя прицепными пассажирскими вагонами второго класса и стал прочесывать город с севера на юг, очищая его от трупов». По пустынным улицам болеющего ночного города Жаманта свозил свой страшный урожай мертвецов к расположенному на севере Рио, в районе Кажу,2 кладбищу Св. Франциска Ксаверия, разгружал свой зловещий состав, «напоминающий то ли поезд-призрак, то ли корабль Дракулы», возвращался в город за новым грузом – и так до утра, «иногда и достаточно позднего, когда солнце уже давно взошло».

Набат с колокольни церкви при кладбище в Кажу разносился далеко окрест и звучал безостановочно, сводя с ума жителей близлежащих районов. Могильщики рыли свежие могилы круглосуточно и все равно не успевали хоронить все прибывающих мертвецов; у ворот кладбища скопились тысячи тел, ожидающих погребения. Чтобы хоть как-то ускорить процесс, ямы под могилы стали рыть недостаточно глубокие. «Иногда траншеи оказывались настолько мелкими, что, идя по кладбищу, можно было наткнуться на диковинными цветами прорастающие сквозь землю мыски стоп покойников», – вспоминал писатель Нельсон Родригес [94] Нельсон Фалькао Родригес ( порт . Nelson Falcão Rodrigues, 1912–1980) – прозаик и драматург родом из Ресифи, чья пьеса «Свадебное платье» ( Vestido de Noiva , 1943) положила начало «новому бразильскому театру», для которого характерны глубокий психологизм и одновременно реализм благодаря использованию в диалогах простого разговорного языка улиц, с 1916 г. проживавший в Рио-де-Жанейро. [95] R. A. dos Santos, ‘Carnival, the plague and the Spanish flu’, Histo2ria, Ciências, Saúde – Manguinhos, January—March 2006; 13(1):129–58. .

Чтобы хоть как-то восполнить нехватку рабочих рук администрация кладбищ попыталась было привлечь непрофессиональных копателей на сдельной основе, но люди шли туда неохотно, а с работой справлялись плохо. «Тогда туда бросили заключенных, – писал Нава, – и начался полный ад». Заключенных подрядили расчищать завалы трупов. И пошли слухи о массово отрубаемых у покойников пальцах с кольцами и вырываемых с мясом из ушей серьгах с драгоценными камнями; о том, что там насилуют юных девушек, занимаются некрофилией и вообще хоронят людей заживо. В госпиталях же, рассказывали, безнадежным больным на ночь глядя подносили «чай с отравой», чтобы побыстрее освободить койки для вновь прибывших и сократить мучительный путь бедолаг к «святой обители», как гробовщики иносказательно и лицемерно именовали погосты.