Лаура Спинни - Бледный всадник: как «испанка» изменила мир

К середине ноября худшее осталось позади. Епископ обратился к пастве с письменным посланием, в котором сообщал, что «милостью Господа» болезнь схлынула. Выразив скорбь по умершим, Альваро-и-Баллано перешел к восхвалению всех тех, кто своим массовым присутствием на бдениях и мессах помог своими молитвами умерить «праведный гнев Божий», а также священников, положивших жизнь на жертвенный алтарь служения ближних. Также он писал, что большим утешением ему было видеть, с какой смиренной безропотностью на лицах принимали последнее соборование даже те, в ком вера едва теплилась [140] Boletín Oficial del Obispado de Zamora, 15 November 1918. .

Епископ, однако, опередил события. По весне грипп вернулся в Самору и выступил на бис, хотя по свирепости весенняя волна эпидемии значительно уступала осенней. Журналисты были, безусловно, правы в одном: Самора пострадала сильнее всех прочих городов Испании. Но жители города, похоже, никак не проассоциировали понесенные ими тяжелые потери с массовыми богослужениями и никакой ответственности за массовую смертность на своего владыку не возлагали. Вероятно, этому немало способствовало и церковное предание, согласно которому святой Атилано [141] Св. Атилано Саморский (ок. 850–919) – бенедиктинец родом из Сарагосы, около 900 г. основавший в Саморе диоцез, где пробыл епископом до своей смерти, после чего город неоднократно завоевывался маврами, а христиане истреблялись, и «второе рождение» диоцез Саморы получил лишь в 1121 г. со вступлением на епископскую кафедру уроженца Аквитании Бернара де Перигора (?–1149). , первый епископ Саморы, в начале X века совершил паломничество на Святую Землю, чтобы покаяться в грехах и вымолить избавление своего города от чумы. Между прочим, у Альваро-и-Баллано до сих пор находятся защитники, утверждающие, что епископ сделал все что мог, чтобы укрепить, поддержать и утешить свою паству перед лицом бездействия инертных городских властей, хотя реальная проблема, конечно же, была не в церковных и не в светских властях, а в отсутствии в те годы в Испании (и не только) мало-мальски эффективной системы здравоохранения и санитарно-гигиенического просвещения населения. А в 1919 году город торжественно наградил своего пастыря «Крестом благодетели» в знак признания его героических усилий по облегчению страданий горожан во время эпидемии, и Антонио Альваро-и-Баллано продолжил нести крест епископского служения в Саморе вплоть до самой смерти в 1927 году.

Девушки-клерки работают в масках, тщательно повязанных на лица, Нью-Йорк (Национальный архив США).

Санитарный кордон. Изоляция. Карантин. Все эти понятия существовали веками, а описываемые ими методы борьбы с распространением массовых заболеваний были известны и применялись на практике задолго до появления не только микробной теории заболеваний, но и представления об эпидемиях как о небесной каре. На самом деле эти стратегии выживания через дистанцирование от источников инфекции инстинктивно были присущи человечеству с незапамятных времен и, скорее всего, унаследованы нами от наших далеких человекообразных предков.

Читая в предыдущих главах описания симптомов испанского гриппа, вы, возможно, ловили себя на том, что они вызывают у вас физическое отвращение. Ученые долгое время считали брезгливость чисто человеческим чувством, однако в последнее время они пришли к выводу, что она присуща всем представителям царства животных и является одним из базовых инстинктивных механизмов выживания [142] V. A. Curtis, ‘Infection-avoidance behaviour in humans and other animals’, Trends in Immunology, October 2014; 35(10):457–64. . Мы сторонимся всего, что нам отвратительно, оказывается, что подобные реакции избегания источников опасности заражения наблюдаются у множества видов животных. Карибский колючий лангуст (Panulirus argus) – ракообразное весьма общительное [143] В частности, в сезонные миграции эти лангусты отправляются «подвижны́ми составами» от нескольких до десятков и даже сотен особей, где каждый следующий лангуст цепляется антеннами за предыдущего. , но инфицированной смертельным вирусом особи ни один здоровый лангуст компанию под одним камнем не составит. Стаи шимпанзе в джунглях держатся друг от друга подальше не только во избежание драк за территорию, но, вероятно, и из санитарно-гигиенических соображений, а за барсуками в неволе было замечено, что заболевшая особь, вероятно, предвидя реакцию отторжения сородичами, забивается в свою нору и баррикадирует вход в нее изнутри, засыпав грунтом.

Именно природная брезгливость (в самом примитивном понимании этого слова), вероятно, побуждает животных избавляться от трупов сородичей и делать это самым что ни на есть гигиеничным образом. Рабочие пчелы бдительно следят за тем, чтобы в улье не оставалось мертвых особей, незамедлительно выволакивая их наружу; и слоны в жизни не пройдут мимо павшего сородича, не забросав труп ветвями и землей. Натуралистка Синтия Мосс [144] Синтия Джейн Мосс (р. 1940) – американская зоозащитница, этолог и исследовательница демографии и социального поведения популяции слонов в кенийском национальном парке Амбосели. , много лет наблюдавшая за африканскими слонами, рассказывает историю о том, как однажды после санитарного отстрела больных особей в угандийском заповеднике егеря собрали отрубленные уши и ноги животных с целью продать местным ремесленникам в качестве сырья для выделки кожи для сумочек и зонтичных стоек. Так следующей же ночью сарай, где все это было складировано, был разгромлен внезапно нагрянувшими слонами, которые утащили и должным образом погребли уши и ноги своих сородичей [145] C. Engel, Wild Health: How Animals Keep Themselves Well and What We Can Learn From Them (London: Phoenix, 2003), pp. 215–17. . Сегодня среди ученых сложился полный консенсус относительно того, что обычай в обязательном порядке погребать мертвецов сложился у людей повсеместно с переходом к оседлому образу жизни. До этого кочевые охотники и собиратели бросали останки единоплеменников разлагаться под воздействием стихий, поскольку оставшиеся в живых двигались дальше.

Вероятно, кочевые племена подобно стаям шимпанзе тысячелетиями избегали встреч друг с другом во избежание перекрестного заражения неведомыми болезнями, но с переходом к оседлости каждой родоплеменной общине приходилось что-то придумывать для того, чтобы оградиться от инфекции. Словосочетание «санитарный кордон» звучит устрашающе, но ограждение им зараженной территории с запретом кому-либо выходить из-за кордона (часто под угрозой казни нарушителей на месте) было пусть и средневеково-жестокой, но действенной мерой локализации очагов заразы. В XVII веке жители английского селения Им в графстве Дербишир сами себя оградили кордоном, как только поняли, что у них разразилась чума. Ко дню снятия кордона скончалась половина селян, но зараза за пределы Има не вышла. В XVIII столетии Габсбурги поставили кордон по Дунаю до самых Балкан, оградив западную часть Европы от проникновения инфекции с востока. Там все было всерьез – со смотровыми вышками, контрольно-пропускными пунктами и вооруженными патрулями из местных крестьян, которые препровождали любых чужаков и местных с малейшим подозрением на инфекцию на карантинные станции, специально построенные по этому случаю вдоль всего кордона. В XX веке санитарные кордоны вроде бы вышли из моды, однако в 2014 году о старой доброй традиции вспомнили по случаю эпидемии лихорадки Эбола на западе экваториальной Африки, и три затронутые ею страны совместными усилиями наглухо изолировали пораженный регион на стыке их границ в надежде не выпустить инфекцию за его пределы.