Наталия Сотникова - Музы героев. По ту сторону великих перемен

Поражение французского флота взбодрило воинственный дух неаполитанцев и укрепило положение королевской четы. По требованию Марии-Каролины и настоянию сэра Гамильтона, поддерживаемого Нельсоном, Парижский договор с Францией был расторгнут, французский посол Гарат выслан, сформирована армия из 70 тысяч человек под командованием австрийского генерала Мака с целью восстановления власти папы в Папской области (ставшей после оккупации французами Римской республикой). 23 октября 1798 года неаполитанские силы вошли в Рим как завоеватели, но долго не продержались. Уже 14 декабря наступление французов вынудило их сначала отступить, а затем спасаться бегством.

Возникла угроза столкновения наступающих французов с местным плебсом, который давно требовал выступить против безбожной Франции. Король, будучи не в силах организовать отпор, решил тайно бежать в Палермо на Сицилию. Под покровом ночи леди Гамильтон, рисковавшей быть растерзанной разъяренной толпой, удалось переправить драгоценности короны, казну и большую монаршую семью (включая новорожденную дочку наследного принца) с огромным штатом на флагман Нельсона «Передовой». Сэр Уильям занимался отправкой лучших картин из своего собрания и коллекции из 2 000 античных ваз на английском корабле «Колосс».

23 декабря, после некоторой задержки ввиду ожидавшегося шторма, перегруженные корабли, на которых царил невиданный беспорядок, взяли курс на Палермо. Налетела ужасающая буря, по признанию Нельсона, он сам не мог припомнить, «чтобы так задувало». Сэр Уильям, человек далеко не робкого десятка, засел в каюте с заряженными пистолетами в обеих руках, обещая спустить курки, как только корабль начнет тонуть, дабы не умирать, глотая соленую воду. Леди Гамильтон вновь проявила себя безупречно: она ухаживала за больными, отдала королевской семье свои постельные принадлежности, сама отказавшись ложиться спать. Она нянчила шестилетнего принца Альберта, бившегося в конвульсиях, мальчик умер на ее руках на другой день. Утром 26 декабря «Передовой» вошел в бухту Палермо, на которую падал снег. Семья расположилась в заброшенном дворце, почти пустом и холодном, где не закрывались ни окна, ни двери. Впрочем, это совершенно не обескуражило короля, ибо в здешних местах была прекрасная охота.

Именно во время пребывания в Палермо любовь Нельсона к леди Гамильтон превратилась в сущую манию. Материнская забота вкупе с ее чувственностью, долгое время подавляемой, теперь излилась на него полным потоком. Сэр Уильям, которого постоянно донимали хвори, окончательно слег после того, как судно с его драгоценной коллекцией потерпело крушение неподалеку от Сицилии. Эмма и Нельсон теперь везде появлялись вместе. Правда, адмирал чрезвычайно встревожился, когда узнал, что к нему собирается приехать супруга. Он немедленно послал ей письмо, в котором настоятельно уговаривал жену отказаться от затеи свидеться с бродягой-моряком:

«…не имеющим возможности уделить ей и сотой доли заслуженного ею внимания. Если ты все же приедешь, мне останется только одно: спустить флаг и отправить тебя обратно, ибо ни в Неаполе, ни в Палермо нормального дома я устроить решительно не могу. Вдали от Англии меня удерживают исключительно государственные интересы, и если я буду иметь удовольствие видеть, как их сицилийские величества благополучно вернулись на трон, то, весьма вероятно, летом появлюсь дома. Добрый сэр Уильям, леди Гамильтон и я — главные механизмы, удерживающие страну на плаву. И лишь справившись со своим делом, мы все сможем двинуться домой».

Тем временем революционная партия в Неаполе взяла бразды правления в свои руки и совместно со вступившими в королевство французами образовала так называемую Партенопейскую республику, в честь древнегреческого города, некогда существовавшего у подножия Везувия. Не вдаваясь в подробности довольно своеобразной истории ее существования, скажем только, что она потерпела поражение, французы были разбиты и сдались на милость победителя при условии предоставления возможности вернуться домой. Однако их вместе с местными сторонниками республики подвергли жестоким преследованиям. Все это совершалось при непосредственном участии сил Нельсона, которому британское правительство предоставило полную свободу действий. Вместе с ним в Неаполь отправились сэр Уильям и его супруга в качестве переводчицы и представителя королевы. Вернувшийся в Неаполь король Фердинанд также наделил адмирала всеми полномочиями по подавлению сопротивления мятежников. Оставшаяся в Палермо королева, которую Наполеон Бонапарт называл «единственным мужчиной в Неаполе», не испытывала никакого сострадания к бунтовщикам, среди которых, кстати, было немало знатных людей и женщин:

«Бунтовщики слагают оружие и сдаются на милость короля. Далее, как мне кажется, надо примерно, самым суровым образом покарать некоторых предводителей… Для женщин, принимавших активное участие в бунте, исключения делать не следует: они не заслуживают снисхождения… Такова печальная необходимость, ибо в противном случае королю и шести месяцев не удастся управлять страной в мире и покое… Ну и наконец, дорогая миледи, я советую лорду Нельсону действовать к Неаполе так, как если бы он находился в каком-нибудь ирландском городе, население которого тоже вздумало бунтовать… Короче говоря, я советую вам, миледи, проявить величайшую твердость».

Заработал суд, и казни неаполитанских патриотов растянулись на недели и даже месяцы. Апогеем стало повешение на фок-мачте корабля «Минерва» неаполитанского адмирала, аристократа Франческо Караччоло. Невзирая на эти кровавые события, 1 августа 1799 года в Неаполе был устроен пышный праздник с иллюминацией и театрализованным представлением, дабы отметить годовщину победы Нельсона при Абукире. Король Фердинанд за услуги, оказанные его стране в подавлении мятежа, пожаловал ему титул герцога Бронтé [63] Эта фамилия чрезвычайно понравилась Патрику Бронте, сыну бедного ирландского фермера, но мечтавшему, подобно Нельсону, возвыситься до великого героя. При поступлении в Кембридж он взял себе фамилию Бронте, но стал всего-навсего нищим священником в Йоркшире. Зато это имя прославили его дочери Шарлотта, Эмилия и Анна, ставшие классиками английской литературы ХIХ века. , происходивший от названия городка в провинции Катания. Титул сопровождался поднесением меча с эфесом, инкрустированным бриллиантами, некогда принадлежавшим Людовику ХIV, и дарованием поместья в 30 тысяч акров. С тех пор адмирал взял за правило подписываться фамилией «Нельсон-и-Бронте».