Николай Лузан - Россия. Уроки прошлого, вызовы настоящего

На этом Сталин не остановился и сделал следующий далеко идущий ход. После «индивидуальной работы» с Зиновьевым тот покаялся, был восстановлен в партии и затем с пеной у рта принялся обличать Троцкого во всех смертных грехах. Травля продолжалась до 17 января 1928 года. В тот день на квартире Троцких появились сотрудники ОГПУ и объявили ему о высылке в Казахстан — в Алма-Ату. Он пытался протестовать, лег в постель и не вставал. Это не помогло, дюжие чекисты взвалили Троцкого на плечи и, пока еще головой вперед, вынесли на улицу, загрузили в машину, отвезли на вокзал и усадили в поезд.

По прибытии в Алма-Ату, Троцкий не смирился со своим положением. В письмах к многочисленным сторонникам он призывал их бороться против диктата Сталина и подбивал на выступления против «его тирании». И тогда Вождь вновь чужими руками нанес решающий удар.

16 декабря 1928 года от имени коллегии ОГПУ Троцкому было предъявлено требование: «категорического обязательства прекращения контрреволюционной деятельности». Он заявил, что не будет подчиняться этому ультиматуму.

И тогда, выполняя волю Сталина, Особое совещание при коллегии ОГПУ, 18 января 1929 года постановило:

« За контрреволюционную деятельность, выразившуюся в организации нелегальной антисоветской партии, деятельность которой за последнее время направлена к провоцированию антисоветских выступлений и к подготовке вооруженной борьбы против Советской власти, гражданина Троцкого Льва Давидовича выслать из пределов СССР».

В феврале 1929 года он был выдворен из СССР. То ли по иронии судьбы, а скорее по воле Сталина, одесский порт Троцкий покинул на борту парохода «Ильич». С ним он пришел в революцию, с ним и покинул. Троцкому, в отличие от большинства своих сторонников, повезло. Ему позволили прожить еще одиннадцать лет. 20 августа 1940 года в далекой Мексике ледоруб в руке агента-боевика НКВД Р. Меркадера раскроил его череп и поставил последнюю точку в затянувшейся на двадцать лет схватке двух Вождей революции.

Не менее горькая участь и значительно раньше постигла «троцкистов» в СССР. Их тысячами исключали из партии, снимали со всех постов и затем оправляли на «перековку» в СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Сталин безжалостно «выкорчевывал» как саму идеологию троцкизма, так и его носителей.

Диктат Сталина, — варварски проводившиеся коллективизация в сельском хозяйстве и индустриализация в промышленности, — вызывали растущий протест как в партии, так и в обществе. Чтобы отвести удар от себя, он занялся поиском врагов. Исполнителем его воли стали органы госбезопасности. При больном Председателе ОГПУ Р Менжинском, фактическим хозяином Лубянки являлся Г. Ягода. Он и стал послушным орудием в руках «режиссера» Сталина в организации грандиозных «политических спектаклей», связанных с «разоблачением врагов народа».

Первым «пробным камнем», вызвавшим в стране последующую лавину разоблачительных процессов над видными деятелями партии, было так называемое шахтинское дело. Его жертвами стали десятки специалистов «старой буржуазной» школы, на которых повесили всех «дохлых собак». Инициировал это дело весной 1928 года полномочный представитель ОГПУ на Северном Кавказе Е. Евдокимов. Поводом для начала оперативной разработки и последующего возбуждения уголовного дела послужил ряд аварий, произошедших на предприятиях города Шахтинска, а также материалы переписки ряда инженеров с родственниками, проживавшими за границей. В письмах ретивые подчиненные Евдокимова усмотрели связь «спецов» с зарубежными контрреволюционными центрами, которые направляли «руку саботажников и вредителей».

По материалам оперативной разработки прошло 50 советских и 3 немецких специалиста. Следствие по делу было скорым, в мае 1928 года «саботажники» предстали перед судом. Процесс носил публичный характер и проходил в Москве, в Доме Союзов. В ходе судебного разбирательства, широко освещавшегося в прессе, внешне была соблюдена формальная сторона дела: прокуроры, как положено, обвиняли, адвокаты защищали, судьи выслушивали прения сторон и самих обвиняемых. Завершился процесс вынесением относительно «мягкого» приговора: 11 «саботажников» приговорили к смертной казни, 6 оправдали. Его итог был предопределен за месяц до открытия судебных слушаний. В апреле, выступая на пленуме ЦК ВКП(б), Сталин, ссылаясь на материалы еще не переданного в суд «шахтинского дела», зловеще вещал:

«…Было бы глупо полагать, что международный капитал оставит нас в покое. Нет, товарищи, это неправда. Классы существуют и существует международный капитал, и он не может спокойно смотреть, как развивается строящийся социализм. Ранее международный капитал пытался свергнуть Советскую власть с помощью прямой военной интервенции. Эта попытка провалилась. Теперь он пытается, и будет пытаться в будущем ослабить нашу экономическую силу с помощью невидимой экономической интервенции…»

Политический результат «шахтинского дела» вряд ли в полной мере удовлетворял Сталина. Он показал, что не все еще подвластно его воле. 11 осужденных из 53 — это не то, на что он, видимо, рассчитывал. «Засоренность» партии и органов «троцкистами» и «зиновьевцами» мешали Вождю в проведении линии на построение бюрократического социализма в стране.

Следующий процесс над «вредителями», «саботажниками» и «контрреволюционерами», проходившими по так называемому делу «Промпартии», оказался близок к сценарию «главного режиссера» Сталина. Свыше двух тысяч осужденных инженерно-технических работников, пытавшихся «сорвать выполнение плана первой пятилетки», стали убедительным доказательством его теории обострения классовой борьбы в условиях активного строительства социализма.

На этот раз ОГПУ не подкачало и наглядно продемонстрировало свои неограниченные возможности в борьбе с политическими противниками и инакомыслящими. Теперь Сталин мог не сомневаться в исходе схватки с так называемой ленинской гвардией, политическими тяжеловесами Зиновьевым, Каменевым, Томским, Рыковым, Радеком, Рютиным и Бухариным, продолжавшими выступать против его подходов к проведению индустриализации и коллективизации в стране.

С 1935 года один за другим следовали судебные процессы над участниками «Московского центра», «Ленинградского центра», «Троцкистко-зиновьевского террористического центра». Соратники Ленина, прошедшие через «сито» царской охранки и каторгу, после нескольких месяцев пребывания во внутренней тюрьме на Лубянке «сознавались» в тех преступлениях, которых не совершали. На очередном судебном процессе Зиновьев и Каменев в который уже раз раскаялись, признали себя виновными и были приговорены к 10 и 5 годам тюремного заключения. Приговоры, несмотря на тяжкие обвинения в террористической деятельности, могли показаться слишком мягкими. Все самое страшное как для «левой оппозиции» в лице ее лидеров Зиновьева и Рютина, так и «правой» — Бухарина, было впереди.