Сергей Соловьёв - Валерий Легасов: Высвечено Чернобылем

По предложению генерала Демьяновича довольно быстро в районе зоны аварии, для того чтобы работу военных частей по дезактивации – и по измерениям, и по любым операциям, которые приходилось делать армии – делали бы не наобум, не методом проб и ошибок, а более осознанно, был организован военный центр, который занимался и подбором соответствующей измерительной техники, наиболее адекватной ситуации, и выбором маршрутов следования. Отработка технологических приемов для проведения дезактивационных работ и наличие этого военного центра сыграло большую положительную роль в том, что работы шли достаточно быстро и с минимальными дозовыми нагрузками. Хотя, в общем-то, интегральные дозовые нагрузки были, конечно, достаточно велики в силу огромного объема работ, в силу огромного количества людей, привлеченных к этим работам, но все-таки они были минимизированы с помощью деятельности этого военного центра, работавшего в содружестве с научными организациями Академии наук и Институтом атомной энергии, киевскими исследовательскими организациями.

Командир Сибирского полка химзащиты полковник Иван Демков и его замполит. Фото А.Г. Ахламова.

Поразительно быстро шли не только дезактивационные работы, но и сооружение новых жилых поселков, куда переселялись эвакуированные люди; поразительно быстро шло сооружение поселка «Зеленый мыс», где должны были жить сотрудники 1 и 2 блоков Чернобыльской атомной станции, вынужденные работать вахтовым методом. Работа шла не только быстро, но ее старались выполнять качественно и, я бы сказал, со вкусом. Вот в этом месте я бы хотел сказать, что особенно в первый период времени, несмотря на трагизм ситуации, несмотря на отчаянную нехватку технических средств, отсутствие должного опыта в ликвидации аварий подобного масштаба, легко могла бы возникнуть и растерянность, и неуверенность в каких-то решениях, но все было не так. Как-то независимо от должностей, независимо от задач, которые люди решали, все это представлялось таким хорошо настроенным коллективом, особенно в первые дни. Научная часть коллектива, на плечи которой легла ответственность за правильность принятия решений, принимала эти решения, имея поддержку Москвы, Киева, Ленинграда: поддержку в виде консультаций, поддержку в виде каких-то быстрых опытных проверок, поддержку в виде немедленного прибытия на место любых вызываемых туда специалистов. И когда мы приходили к разумным научным решениям, то руководство Правительственной комиссии имело возможность мгновенно с помощью Оперативной группы или отдельных ее членов получить за совершенно фантастически короткие сроки, буквально за дни, а иногда и часы, все необходимые материалы, которые нам нужны были для проведения соответствующих работ. Во время нашей работы от Украины в составе Оперативной группы, находящейся на месте в Чернобыле, был председатель Госплана Украины Виталий Андреевич. Это был удивительно спокойный человек, энергичный, который все улавливал буквально с полуслова, он всегда прислушивался к нашим разговорам – что мы обсуждаем, что нам нужно было бы – и мгновенно реагировал: потребовался нам жидкий азот для охлаждения блока, и, когда мы пришли к выводу, что все-таки стоит его иметь, он, усмехаясь, сказал, что уже необходимое количество составов заказано – то же самое по всем другим материалам. И трудно переоценить работу этой группы снабжения, которая по поручению Виталия Андреевича просто чудеса проявляла по обеспечению всех работ, которые в Чернобыле велись, всем необходимым материалом – хотя количество необходимого было, конечно, фантастически большим. И речь идет не только о материалах технологических: ведь и просто нужно было огромную армию людей, введенную в зону, кормить, поить, одевать, переодевать, организовывать прачечные, мытье, контроль. Это была колоссальная работа, которая была организована даже сейчас трудно себе представить как. Конечно, мне все это напоминало военный период времени таким, как я его помню по своим детским воспоминаниям, как я его вспоминаю по военным мемуарам. Вот эта тыловая работа, работа организованная, конечно, имеет значение ничуть не меньшее, а может быть даже и большее, чем работа тех людей, которые находились на переднем крае, проводили дезактивацию, проводили сами измерения, диагностировали. Работа по обеспечению всеми необходимыми материалами, бытовыми условиями играла там важнейшую роль.

Ну, если говорить о впечатлениях и о замечаниях, то не могу я молчать о том, что меня в первые же дни пребывания там, в Чернобыле, поразили два обстоятельства. Я привык относиться к работающим в Комитете госбезопасности как к людям, которые сохраняют государственную тайну, организуют контроль тех, кто допущен к особо секретным или особо важным работам, организуют службы, позволяющие сохранять техническую документацию, переписку. С этой точки зрения, главным образом, я и знал Комитет госбезопасности, – но и по рассказам, по литературе знал о той части этого комитета, которая занимается разведывательной или контрразведывательной работой. В Чернобыле мне пришлось столкнуться с высокоорганизованными, очень четкими молодыми людьми, которые наилучшим образом выполняли те функции, которые там на них легли. А на них легли функции, в общем-то, непростые.

Организация четкой и надежной связи. Это было сделано буквально в течение суток по всем каналам, причем тихо, спокойно, очень уверенно, и видел я кругом молодых людей, которых возглавлял Федор Алексеевич Щербак. Все это было сделано удивительно четко и быстро. Кроме того, на их плечи легла забота об эвакуации: чтобы она проходила без паники, чтобы не было каких-то там панических настроений, эксцессов, которые мешали бы нормальной работе, – и они вели такую работу. Но как они ее вели, как они ее делали, я до сих пор не могу себе представить, потому что знаю только результат этой работы. Действительно, никаких проявлений, мешающих организации этой необычной, трудной работы, не было. Я был восхищен и технической вооруженностью, и культурой, и грамотностью этой группы людей.

Прямой противоположностью деятельности этой группы была деятельность гражданской обороны в той структуре и в том составе, который действовал в первые дни. Это меня просто поразило. Казалось бы, мы все часто учимся, переобучаемся, выпускается огромное количество брошюр, тратится огромное время на всех предприятиях, – но взять власть в свои руки по всем тем вопросам, которые, казалось бы, входят в сферу гражданской обороны, скажем, генералу Иванову, который в первые дни этим делом командовал, по-моему, просто не удалось. Они и не знали, что делать, и даже когда получили указания, каких-то каналов воздействия, рычагов управления, умения справиться с ситуацией ими проявлено не было. Но я хочу повторить, что это личные впечатления: насколько делалась, например, незаметным образом, но оказывалась результативной работа чекистов, – настолько не чувствовалось, не видна была позитивная, а видна была негативная, беспомощная часть работы гражданской обороны в первые дни. И не отметить это я бы не мог.