Наталия Сотникова - Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма

Принц плохо представлял себе те условия, в которых воспитывались испанские принцессы. Как правило, до замужества они не видели никаких посторонних мужчин, кроме членов своей семьи и духовных лиц. Отсюда никакое, даже официальное, свидание между молодыми людьми не представлялось возможным. Был устроен целый спектакль, который разворачивался на главной улице столицы Прадо при большом стечении охочего до зрелищ народа, сдерживаемого дюжими стражниками. По ней проследовал кортеж из двух десятков карет, в которых восседали гранды и послы. Далее следовала карета, в которой расположились король с супругой, инфант дон Карлос, кардинал-инфант дон Фернандо и инфанта Мария-Анна. Экипаж, в котором сидели принц, Бекингем и оба посла, ехал навстречу. Когда кареты поравнялись, король приказал донье Марии поднять мантилью. Карл успел заметить, как гордое миловидное лицо девушки заалело. Он счел это признаком зародившейся любви, но, не будучи знаком с особенностями воспитания принцесс-католичек, глубоко ошибся. Девица покраснела от негодования и стыда, ибо, будучи убежденной католичкой, заранее ненавидела этого еретика, который подвергал смертельной опасности ее душу. Марию вовсе не прельщала перспектива стать королевой Англии: она рассматривала себя в таком случае как жертву, принесенную на алтарь любви к отечеству.

Тем не менее визит принца Уэльского был с размахом отпразднован в Мадриде. С большой помпой Карл в роскошном одеянии совершил торжественный въезд в столицу бок о бок с королем, по случаю чего жители украсили дома вывешенными фламандскими гобеленами. Принцу Уэльскому поднесли богатые подарки: кубки и подносы из золота, украшенные драгоценными камнями, расшитые золотом халаты для спальни, перчатки из знаменитой толедской кожи, духи с восточными ароматами. В честь высоких гостей были помилованы двадцать заключенных, осужденных на смертную казнь, в течение восьми дней по вечерам устраивали фейерверки, а народ веселился под звуки гитар и веселые песенки. Мадрид не испытывал недостатка в местах, где можно было бы с приятностью для себя провести время: на 70 000 жителей в городе имелось одних таверн четыре сотни, не считая домов терпимости, игорных домов и всяческих притонов. Плодовитый [11] За свою жизнь поэт написал около трех тысяч сонетов и двух тысяч произведений для театра, около трех четвертей которых, к сожалению, утеряна. Лопе де Вега, который, по легенде, никогда не писал черновиков, а всегда творил сразу набело, сочинил подобающую случаю оду.

Однако церемонный прием во дворце сильно охладил восторги принца. Его стихотворное приветствие, в котором он изливал бурные чувства своего сердца, было встречено присутствующими гробовым молчанием, а инфанта произнесла слова, продиктованные ей Государственным советом таким ледяным голосом, что это было способно затушить любовный жар самого пылкого Ромео. Однако Бекингем, не желавший выпускать из рук инициативу, потребовал более определенного ответа. На сей раз ему без обиняков сообщили, что ничто не сдвинется с места, пока не будет получено разрешение папы римского, Григория ХV. Но папский нунций в Мадриде тут же нашел сотню отговорок, Рим был далек, а папская курия слишком хорошо известна неспешностью принятия решений. Без папского разрешения можно было бы обойтись лишь в том случае, если принц перейдет в католическую веру.

Такого афронта Бекингем не предвидел. Он выставил то возражение, что, побуждаемый единственно порывами любви, принц не рассчитал, что ему предстоит отказаться от англиканской веры. Граф Оливарес предложил оставить все на усмотрение папы. Бекингем понял, что эти непоколебимые люди никогда не отдадут инфанту в жены протестанту.

Испанский же двор отправил в Рим курьера, который вез с собой два письма. В одном король требовал немедленно дать разрешение на брак, а во втором, секретном, просил его святейшество Григория ХV не принимать слишком скоропалительного решения. Тем временем высоких гостей развлекали бесконечной чередой выездов на охоту, пиров и театральных представлений. Это совершенно не устраивало Бекингема, который планировал одним махом устранить все препоны на пути брака и, таким образом, заработать себе капитал крупного политического деятеля. Зная маниакальную страсть своего повелителя к животным, он отправил ему чистопородного скакуна невиданной красоты, несколько берберийских верблюдов и присовокупил длинное послание, в котором требовал прислать драгоценности:

«Ваш песик полагает, что у вас имеются драгоценности, недостойные вас и ваших чад, но весьма подходящие для особ, которым надлежит вручить подарки».

Фаворит пытался сыграть на тщеславии Иакова, ибо отлично знал, какую больную струнку престарелого короля следует задеть. Невзирая на тяжелое финансовое положение Испании, гранды еще были в состоянии пускать пыль в глаза. На их черных бархатных костюмах выгодно выделялись массивные золотые украшения с крупными камнями, вывезенными из Южной Америки, а платья женщин были поистине неподъемными от золотого шитья и тысяч жемчужин. Известно, что королев и принцесс в парадных одеяниях в то время либо водили под руки, либо носили, поскольку сами они были передвигаться не в состоянии. На груди королевы Елизаветы, сестры Людовика ХIII, красовалась знаменитое «Королевское украшение»: квадратный голубой бриллиант «Эстанк» [12] Водоем, пруд (исп.). чистейшей воды, весом в 100 карат, в филигранной оправе, с которой свешивалась идеальной формы каплевидная жемчужина «Перегрина» [13] Прекрасная, редкостная, диковинная (исп.). , одна из самых крупных и совершенных в мире (134 жемчужных грана).

Гостям было далеко до хозяев, в особенности принцу Карлу, которому Бекингем был вынужден одалживать золотые цепи и украшение для шляпы. Фаворит потребовал от короля выслать сыну самое красивое украшение для шляпы, бриллиант «Португальское зеркало» уникальной огранки (26 карат), алмазные серьги для инфанты и несколько ниток самого крупного жемчуга, «в противном случае ваш песик потребует ошейник ( игра слов: по-французски collier означает как ожерелье, так и ошейник )». Он также запросил драгоценности леди Бекингем, чтобы более изобретательно варьировать украшения своих костюмов. Надо сказать, что в то время не существовало особой разницы между ювелирными изделиями для женщин и мужчин, которые ровно так же носили серьги и ожерелья. Известно, что Карл I не вынимал из уха огромную каплевидную жемчужину, таинственным образом пропавшую после его казни. Что же касается украшения для шляпы, у Иакова I их было два, вошедших в историю: известное под названием «Три брата» (в центре крупный квадратный бриллиант, зажатый между тремя прямоугольными рубинами и тремя крупными жемчужинами, четвертая закреплена подвижно, как подвеска), второе же было создано в честь воссоединения Шотландии и Англии при восшествии Иакова на трон. Это было ювелирное творение из квадратного рубина, двух квадратных бриллиантов, одного ромбовидного (так называемый «Большой Гарри» из наследства Марии Стюарт), грушевидного «Санси» (55 карат), двух крупных жемчужин и множества мелких бриллиантов.