Наталия Сотникова - Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма

Но девица настолько прельстила короля, что тот опрометчиво дал письменное обещание жениться на ней при условии, что она родит сына. Семейство д’Антраг приложило все усилия к тому, чтобы беречь драгоценную бумагу пуще зеницы ока: ее поместили в небольшую стеклянную бутылку, горлышко которой надежно запаяли, и вложили ее, обернутую в ткань, в бутылку побольше, которую также как следует запаяли и замуровали в стене. Девица благополучно забеременела, но летом в крышу комнаты замка Фонтенбло, где она проживала, ударила молния. Испуг от столь неординарного потрясения вызвал преждевременные роды, младенец появился на свет мертвым, так что обязательство по договору оказалось невыполненным. Переговорам по браку с принцессой Медичи тем временем был дан ход, завершившийся заключением брачного контракта. Дабы Катрин-Генриэтта не устраивала скандала, король сделал ее маркизой де Вернёй, подарив соответствующие земли.

По прибытии в Париж Марии в Лувре были представлены французские придворные дамы, причем когда к королеве приблизилась Катрин-Генриэтта, Генрих представил ее таким образом:

– Эта дама была моей любовницей, и она желает быть вашей нижайшей служанкой. – Согласно этикету, дама должна была поклониться как можно ниже и поцеловать край платья королевы. Маркиза лишь слегка присела, тогда Генрих взял ее за руку и весьма грубо заставил склониться до ног Марии.

Комната Катрин-Генриэтты располагалась рядом с покоями королевы, и король совершенно безо всякого смущения переходил от одной женщины к другой. Катрин-Генриэтта вовсю поносила новую королеву и называла ее не иначе как «жирной банкиршей». В результате непостоянства чувств венценосного супруга 27 сентября 1601 года королева родила дофина Людовика, а 4 ноября появился на свет сын Катрин-Генриэтты, Гастон-Анри, получивший титул маркиза де Вернёй. В 1603 году у него появилась единоутробная сестра Габриэль-Анжелика (королева в 1602 году родила дочь Элизабет), также узаконенная королем. Можно представить себе, какие отношения сложились между королевой и фавориткой, постоянно напряженная атмосфера в Лувре регулярно разряжалась громкими скандалами. Опираясь на данное королем обязательство и состоявшееся рождение обещанного сына, Генриэтта считала, что место королевы теперь по праву принадлежит ей, именно ее ребенок является наследным принцем, а брак Генриха с Марией является недействительным и их сын – незаконнорожденным. Мария постоянно требовала от мужа, чтобы тот уничтожил свое опрометчивое обещание, данное семейству д’Антраг. В 1604 году Катрин-Генриэтта вместе со своим отцом и единоутробным братом, герцогом Ангулемским, составила заговор против короля. Когда об этом донесли (и не раз) королю, беспокойной семейке пригрозили, что им придется расстаться с жизнью, если они не вернут обещание; наконец, в июле 1604 года пресловутое обещание было возвращено. В сентябре Катрин-Генриэтту изгнали от двора, родню примерно наказали, а детей отобрали, и они в дальнейшем воспитывались при своем биологическом отце. Тем не менее оскорбленная до глубины души дама продолжала называть себя королевой и законной женой Генриха, требуя правосудия. Король как-то высказался, что, если следовать логике рассуждений опальной маркизы, то ему надлежит объявить свою законную жену шлюхой, а детей – бастардами.

Генрих после ее изгнания незамедлительно вступил в связь с графиней де Море, родившей сына Антуана, а потом с сестрой Катрин-Генриэтты, Мари-Шарлоттой. Последней безумной страстью короля стала пятнадцатилетняя Шарлотта-Маргерита де Монморанси. Она совершенно потрясла его своей красотой и грациозностью на репетиции балета, когда изображала нимфу богини охоты Дианы с луком в руках. Прибегнув к испытанному методу, Генрих поспешил выдать ее за принца де Конде, известного своими нетрадиционными наклонностями, надеясь получить нимфу в девственном состоянии. Однако принц увез молодую жену в Брюссель [23] Впоследствии Шарлотта добровольно последовала за своим мужем в заключение, когда принца де Конде в 1616 году заточили в Венсенский замок за организацию заговора с целью смещения королевы-матери и Людовика ХIII и овладения троном. У супругов родилось трое детей, в том числе выдающийся французский полководец, известный под именем «Великий Конде». , и, по легенде, Генрих решил отправиться со своим воинством во Фландрию именно со страстным желанием заполучить эту красавицу. Неудивительно, что посол Флоренции писал великому герцогу: «Поистине, никогда не было видано такого борделя, как при французском дворе!»

Под давлением жены Генрих назначил Леонору камер-фрау королевы. По правилам, на эту должность назначались только замужние женщины, и король дал согласие на брак Леоноры и Кончини. Их обвенчали 12 июня 1601 года, причем королева гарантировала невесте приданое в размере семьдесят тысяч ливров. Оно было полностью выплачено ей в 1605 году. Любопытно, что в их брачном контракте с самого начала было оговорено раздельное владение имуществом. Поначалу, желая отделаться от Леоноры, король приказал новобрачным отправиться обратно в Тоскану. Мария устроила истерику, пригрозив, что отъезд Леоноры печально скажется на ее беременности. Король уступил и даже стал более снисходительно смотреть на Кончини, уже завоевавшего благосклонное отношение придворных. Он умел нравиться, скрывая свою истинную натуру циника, преуспевал в фехтовании, верховой езде и прочих физических упражнениях, проявлял приятный нрав, шутил, развлекал общество, прикрывал похождения Генриха IV на стороне и усмирял ураганы ревности Марии Медичи, которые не переносил король. Он ухитрился наладить отношения и с Катрин-Генриэттой д’Антраг. С 1602 года карьера Кончини резко пошла в гору: он стал первым метрдотелем королевы. На следующий год она установила ему ежегодное содержание в 25 000 ливров. Леоноре, которая ввиду своих обязанностей гардеробмейстера должна была находиться поблизости от королевы, в Лувре выделили три комнаты с поваром и служанкой. Плохое здоровье Леоноры ставило под сомнение ее способность обзавестись потомством, но она воспользовалась услугами повитухи королевы, Луизы Буржуа, первой женщины-француженки, написавшей книгу о родовспоможении. По-видимому, ее советы оказались весьма дельными. 8 июня 1603 года королева стала крестной матерью сына четы Кончини, Анри, названного в честь короля, в роли крестного отца выступил принц крови, граф де Суассон. В 1605 году Кончини становится мажордомом королевы, в 1606 году – первым конюшим. Патент на эту должность надлежало купить, естественно, 30 000 ливров за мужа заплатила Леонора.

В 1607 году великий герцог Тосканский писал: «Избыток нежности Марии к Кончини и его жене является отвратительным, если не сказать скандальным». В этой фразе звучит плохо скрываемое раздражение. В 1606 году Мария доверила Кончини миссию при великом герцоге Тосканском, назвав «своим первым мажордомом и лучшим советником». Король снабдил его рекомендательным письмом, в котором обязал Кончини информировать великого герцога о том, «что происходит в этом королевстве, чему я вас прошу верить как мне самому». Великий герцог полагал, что на основании этих сведений сможет вмешиваться во внутренние дела королевства, оказывая влияние на свою племянницу через чету Кончини. Но эта парочка работала только на свой собственный карман. Сам Кончини получает право жить в Лувре, заезжать во двор в своей собственной карете и садиться в карету короля. В марте 1608 года Леонора рожает дочку, которую назовут Марией, восприемники у крестильной купели – принцесса де Конде и сам король. Кончини часто признавал, что своим головокружительным успехом он обязан супруге, однако же обычно добавлял, что «она заставляла его дорого платить за сие».