Наталия Сотникова - Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма

Естественно, потеря дофина сказалась на отношении Людовика к своей жене, тем более что Мария Медичи не переставала всячески охаивать невестку.

5 сентября 1622 года епископ Люсонский становится его преосвященством кардиналом де Ришелье. Ныне на его пути нет никаких препятствий к власти. Процарствовав два года самостоятельно, Людовик ощутил всю тяжесть бремени власти, осознал незаурядные качества кардинала и конце 1624 года по просьбе королевы-матери назначил его главой Государственного совета. Началось фактическое правление Ришелье, которое продлилось до самой его смерти 4 декабря 1642 года – он с детства отличался слабым здоровьем. Нельзя сказать, чтобы король совершил этот столь значимый шаг по велению сердца, но он чувствовал, что, передав бразды правления в руки этого надежного человека, может спокойно предаваться любимому занятию – охоте. Ради нее Людовик был готов до нитки мокнуть в болотах и под дождем, так что с него невозможно было снять сапоги и приходилось их разрезать, ночевать в самых неприхотливых условиях и питаться омлетами, которые стряпал самолично. В 1624 году он принял решение построить относительно скромный охотничий домик неподалеку от Сен-Жерменского дворца, деревень Марли и Версаль. Место было болотистое, ветреное, нездоровое, но изобиловало дичью и вообще нравилось Людовику. Он и представить себе не мог, что полвека спустя по велению его старшего сына домик превратится в сказочный чертог, окруженный дивными парками и садами, символ абсолютной королевской власти, попасть куда будет заветной мечтой любого европейского дворянина. Плохое здоровье слишком часто отражалось на настроении Людовика, который то беспричинно гневался, то впадал в меланхолию, во всех случаях люди раздражали его. Король сам превыше всего ценил общество лошадей, собак, ловчих птиц – и подручных, которые с полуслова понимали его.

Нельзя сказать, что в течение длительной связи Людовика и де Люиня внимание короля не привлекали другие мужчины. Фаворит бдительно следил за своим повелителем и вовремя улавливал весьма красноречивые взгляды, которые тот бросал на молодых людей, чем-то прельщавших его, поспешно стараясь удалить их из окружения короля. Эта судьба постигла лейтенанта легкой кавалерии Лакюре, которого де Люинь вынудил отказаться от должности в пользу одного из своих братьев. Когда король обратил слишком пристальное внимание на красивого и приятного Бассомпьера, тот немедленно предпринял попытки наладить хорошие отношения с фаворитом, но был вынужден согласиться на должность посла в Мадриде. Впоследствии он писал в своих воспоминаниях, как во время беседы с де Люинем тот не стал скрывать, «что подобен мужчине, который боится, как бы ему не наставили рога и не желает видеть, как весьма порядочный человек ухаживает за его женой». Далее он добавляет, что де Люинь и король были довольны, когда он согласился покинуть двор. Монпуллена, сына герцога де Лафорса, постигла та же судьба. По свидетельству венецианского посла, «он занимает первое место в любви короля после де Люиня». Но у Монпуллена был тот крупный недостаток, что он являлся гугенотом, а его отец имел неосторожность поднять восстание против короля. На Людовика насел не только де Люинь, но и его духовник отец Арну, поэтому расставание с этим юношей было поистине душераздирающим, и король не мог сдержать слезы.

После смерти де Люиня Людовик официально заявил, что у него не будет ни фаворитов, ни коннетабля, и в течение двух лет самое вожделенное место при особе короля действительно оставалось вакантным. Лишь в октябре 1624 года венецианский посол сообщает, что одним из главных любимчиков короля стал де Туара, которому он поручил защиту форта Луи близ Ла-Рошели и в ноябре вызвал ко двору. Но тут внезапно возник Франсуа Баррадá, хорошо сложенный девятнадцатилетний юноша, служивший у маршала де Шомберга первым пажом малой конюшни. К всеобщему удивлению, он настолько понравился королю, что тот провел пятнадцать дней в его компании в Лувре, не выезжая на охоту, – явление необычное для короля. Дело в том, что Баррадá не скрывал, что предпочитает город и женщин сельской местности и охоте на диких зверей. Надо сказать, теперь фавориты короля оказались в несколько ином положении: де Люинь совмещал в своей особе и политического, и интимного фаворита. Отныне же роли разделяются: Ришелье, находящийся на вершине власти, становится политическим фаворитом и не покинет своего места до самой смерти. Все последующие объекты привязанности короля – Баррадá, Сен-Симон, Сен-Мар – выступают чисто в ипостаси предмета обожания монарха. Как писал о Баррадá венецианский посол, «он здесь не для государственных дел, а для особых наклонностей короля». По его поводу Ришелье высказался весьма пренебрежительно: «Сей молодой человек ничтожных достоинств появился в одну ночь подобно грибу», намекая, что тот как пришел, так же быстро и уйдет.

С марта 1625 года фавор Баррадá стремительно растет. Уже в апреле король дает ему должность первого шталмейстера, которую купил за 14 000 экю у зятя маршала де Шомберга. 120 000 экю было заплачено за то, чтобы брат фаворита стал епископом Нойонским. Баррадá стал капитаном замка Сен-Жермен, королевским лейтенантом в Шампани, главным бальи Тройа и губернатором Шалона. Видимо такое быстрое возвышение вскружило голову этому весьма недалекому и неотесанному юнцу, вообразившему себя незаменимым в симпатиях короля. Сохранилось свидетельство о том, что как-то король шутя брызнул несколько капель душистой померанцевой воды в лицо Баррадá, но тот настолько вспылил, что вырвал у Людовика из рук флакон с водой и разбил его об пол. Далее он тоже попытался играть роль в политике и вместе с Ларошфуко, Тронсоном, секретарем кабинета и Советерром стал интриговать против кардинала Ришелье. По мнению венецианского посла Симоне Контарини в его донесении от 11 декабря 1626 года, Баррадá «хотел взлететь прежде, чем у него выросли крылья». Ему скорее пеняют на его легкомысленность, нежели на его ошибки. Он вполне заслуживал сочувствия и прощения, поскольку ему было всего девятнадцать лет и он, по скудости ума, был неспособен ни на что иное, кроме как ублажать своего повелителя. По мнению другого современника, король не хотел, чтобы его шталмейстер женился, но Баррадá влюбился во фрейлину королевы, прекрасную Крессию, и во что бы то ни стало стремился вступить с ней в брак.

Чрезвычайное самодовольство и непокорность фаворита возмутили королеву-мать и кардинала. Они быстренько собрали все доказательства негодного поведения недалекого фаворита, и 2 декабря 1626 года король отправил его в отставку. Правда, Людовику это стоило нервного кризиса, погрузившего его в глубокую меланхолию. Вполне возможно, что начало этого кризиса относится к ноябрю 1626 года, когда у Анны Австрийской случился третий выкидыш, а бессовестное поведение Баррадá лишь усугубило его.