Уильям Далримпл - Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

Лорда Дальхузи, как он сам и предсказывал, в конце концов наградили за старания и произвели в маркизы. Благодаря ему Кох-и-Нур перешел во владение Англии. Индия никогда больше не увидит свое сокровище. Пенджаб потеряет своего короля.

Джона Логина британцы считали одним из самых надежных людей во всей Индии. Ему настолько доверяли, что после аннексии отдали ключи от тошаханы (сокровищницы). Там Джон Логин занимался каталогизацией сокровищ империи сикхов, включая Кох-и-Нур. Окруженный грудами золота, он сделал описания, провел измерения и оценку для Ост-Индской компании. Помощник комиссара в Лахоре Роберт Р. Адамс наблюдал за ним во время работы и поразился способности Логина противостоять искушениям, которые его окружали. Адамс писал жене Джона Логина: «Мне хотелось бы, чтобы вы могли пройти через ту же самую тошахану и увидели ее чудеса! Огромные запасы золота и серебра, бесценные камни – такое изобилие и такое богатство! Кох-и-Нур превзошел все мои ожидания… И все это было передано ему без каких-либо перечней или документов, все передали ему в руки, чтобы он разложил это по порядку, стоимости и т. д.; не правда ли, это говорит о нем как о человеке, заслужившем доверие тех, к чьему мнению стоит прислушаться? Мало кому, я полагаю, было бы оказано столь же безоговорочное доверие» [217].

Логин, как и Миср Бели Рам до него, отнесся к своим обязанностям крайне серьезно, лично помешав заговору некоторых своих соотечественников, собиравшихся совершить кражу из сокровищницы. Однажды вечером, когда он работал допоздна, британские солдаты сделали успешный подкоп, проникнув в одну из темных комнат с сокровищами. Они оглушили охранника и удрали со всем, что могли унести. Кох-и-Нур, к счастью, находился вне их досягаемости, в специальном хранилище с преданной охраной. Логин не только поднял тревогу, но и лично возглавил отряд для погони и в итоге выследил воров. Он также организовал тщательный обыск британских казарм и близлежащих цветочных клумб, пока не нашел каждую украденную монету.

Мало кого удивляла преданность Логина работе. Его связь с Индией длилась больше десяти лет, и его поведение всегда было образцовым. Джон Логин служил в качестве медика во время Афганской войны 1839–1842 годов, а затем стал одним из чиновников растущей Британской империи. Непоколебимая христианская вера управляла каждым действием Логина.

Хотя Джон Логин осознавал, что назначение хранителем Кох-и-Нура – это честь, он не получал от этого удовольствия. Люди, которые присматривали за алмазом до Джона, Миср Бели Рам и его помощник, Миср Макрадж, часто шептались о его темной силе. Макрадж, помогавший Логину в тошахане, «красноречиво выразил чувство облегчения, узнав, что освобождается от единоличной ответственности» за алмаз. Когда он передавал камень Логину, то напомнил ему: «Кох-и-Нур был роковым для стольких членов моей семьи, что я даже не надеялся дожить до этого момента!» [218]

Логин втайне надеялся, что алмаз заберут у него как можно быстрее и продадут по самой высокой цене. По его подсчетам, это дало бы достаточно средств для пополнения британской военной казны и еще осталось бы достаточно средств «для улучшения ситуации в стране, откуда происходит Кох-и-Нур» [219].

Когда Дальхузи ясно дал понять, что все, до последней монеты и безделушки, должно быть отправлено в Англию и ни копейки добычи не потрачено на местных жителей, Логин почувствовал большую неловкость. Это не только противоречило его чувству христианского милосердия и справедливости, но вызвало у Логина сомнения, были ли у Дальхузи какие-либо юридические или моральные оправдания начать Вторую англо-сикхскую войну.

Генерал-губернатор до того обвинял «злодея Мулраджа» в развязывании конфликта. Правителя Мултана изображали как хитрого и безжалостного воина, желающего уничтожить англичан любой ценой. Угроза, исходящая от такого злодея, казалось, оправдывала действия британцев. Однако Логину дали ключи не только от сокровищницы, но и от подземелий цитадели, где в одной из камер находился самый разыскиваемый человек по всей Индии Мулрадж, закованный в цепи. Джону Логину поручили заботиться о заключенном и содержать его под стражей до момента, когда будет назначена дата его судебного разбирательства.

В письме жене Джон Логин признался, что Мулрадж совсем не походил на кровожадного мятежника, о котором она могла прочитать в газетах, на человека, который убил их друга, а походил на «довольно слабого парня с отвагой цыпленка, боявшегося делать правильные шаги, и находившегося всецело в руках нескольких решительных злодеев, которые его окружали. Я не думаю, что Мулрадж действительно намеревался причинить какой-либо вред дорогому Пэту Вансу Агню…» [220].

У Джона Логина не было времени раздумывать о своих дурных предчувствиях, поскольку, помимо ответственности за тошахану, теперь ему приходилось заботиться и о Далипе. Нужно было сделать необходимые приготовления, и маленького мальчика необходимо было расположить к себе. Логин решил действовать одной лишь добротой. Он считал, что невинного ребенка наказали за поступки других. И Джон Логин не был одинок в своем чувстве.

Сэра Генри Лоуренса, резидента в Лахоре, проигнорировавшего до того умоляющие письма от рани Джиндан, также тронула судьба Далипа Сингха. Он с самого начала был против военной кампании и предпочел бы оставить Далипа на троне, заключив взаимовыгодный союз с местными властями. Лена Логин позже вспоминала: «Решение генерал-губернатора [Дальхузи] [аннексировать королевство] было большой печалью для великодушного Резидента и крушением многих заветных надежд и проектов» [221].

У британской прессы не было таких опасений, и она поддерживала аннексию, изображая мальчика-короля Далипа виновником собственного несчастья. «Делийская газета» сообщала: «…этот знаменитый алмаз (самый большой и самый драгоценный в мире), которого правитель Лахора лишился благодаря своему предательству, [находится] сейчас под охраной британских штыков в крепости Гоиндгхур… Мы надеемся, что в скором времени он, как один из великолепных трофеев нашей воинской доблести, будет доставлен в Англию как свидетельство славы нашего оружия в Индии» [222].

Далип, как и его Кох-и-Нур, находился «под охраной британских штыков», а Дальхузи мало сочувствовал мальчику. Генерал-губернатор описал махараджу как «незаконнорожденного, отродье [водоноса], который является сыном старого Раджита не больше, чем королева Виктория…» [223]Несмотря на свои оскорбления в адрес мальчика и попытки поставить под сомнение его легитимность, Дальхузи приходилось отвечать на претензии по поводу его поведения в отношении несовершеннолетнего. В качестве ответа он пожимал плечами: «У него большая территория, но он мальчик… Мне жаль его, бедный малыш, хотя подобное сострадание здесь излишне…» [224]Даже потеря Кох-и-Нура, как утверждал Дальхузи, имела бы небольшое значение для мальчика, который со временем, когда вырастет, будет благодарен за все, что для него сделали англичане. «Он [Далип] ни на грош не обеспокен [судьбой Кох-и-Нура], он будет регулярно и пожизненно получать хорошее жалованье («без подоходного налога»), и Далип умрет в своей постели, как джентльмен, на что он вряд ли мог бы рассчитывать при иных обстоятельствах» [225].