Уильям Далримпл - Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

Через два дня, 3 июля, когда королева Виктория приветствовала председателя Контрольного совета, сэра Джона Хобхауса, а также председателя и заместителя председателя Ост-Индской компании, под глазом у нее был синяк, а на лбу – ссадина в том месте, где ее ударила трость. Шрам сохранится у королевы на долгие годы. Хотя королева и получила самый известный драгоценный камень в мире, Виктория думала о других вещах. Она была расстроена смертью ее доверенного соратника, бывшего премьер-министра сэра Роберта Пила. Пил, политический гигант своего времени, почти сорок лет занимал высокие посты и дважды был премьер-министром. В возрасте шестидесяти двух лет его настигла внезапная смерть. Для своей обычной вечерней прогулки 29 июня Пил, который коллекционировал чистокровных лошадей, решил оседлать одно из своих новых приобретений, купленных за несколько недель до того.

Пил не знал, что лошадь имела дурную славу, так как часто брыкалась и вставала на дыбы. Все началось, когда он ехал по Коститьюшен-хилл, недалеко от Букингемского дворца. Роберт Пил пытался обуздать лошадь, но она сбросила его посреди улицы. Когда Пил уже лежал лицом вниз на дороге, норовистая лошадь споткнулась о его тело и упала на премьер-министра, переломав тому ребра и раздробив ключицу. Позже выяснилось, что у Пила произошло также сильное внутреннее кровотечение. Он умер 2 июля, в тот самый день, когда Кох-и-Нур привезли в Лондон. Когда 3-го числа Хобхаус преподнес великий алмаз своей королеве, это произошло в день национального траура.

Запись в дневнике королевы Виктории об этом дне занимает восемь страниц, заполненных ее личным горем по поводу смерти человека, которого она описывала «выдающимся подданным, очень способным государственным деятелем и очень хорошим человеком». Виктория пыталась свыкнуться и с собственной болью, и с горем своего мужа, принца Альберта. Альберт был непопулярен среди ее подданных после их брака, и сэр Роберт Пил был не только его великим советником и союзником – он также упорно трудился над улучшением репутации принца среди населения. Подводя итог, Виктория описала состояние народа: «Все, от мала до велика, скорбят, как не скорбели никогда ранее по человеку его положения. И низший, и средний классы понимают, что они потеряли отца и друга» [250].

Кох-и-Нур наконец-то попал в руки королевы, но Гора Света так и не смогла зажечь блеск в ее глазах.

Кох-и-Нур, напротив, заслужил лишь пару абзацев в ее дневнике: «Мы повидали сэра Дж. Хобхауса, взявшего с собой двух основных членов Ост-Индской компании, сэра Джеймса Хогга и мистера Шеппарда, которые преподнесли мне после небольшой речи знаменитый Кох-и-Нур, самый большой алмаз в мире, который привезли из Лахора и который ранее принадлежал Ранджиту Сингху, забравшему его у Шуджи-шаха. Он оценивается в £500 000, а два бриллианта по бокам – в £10 000! К сожалению, он не помещен в оправу и плохо огранен, что уменьшает эффект…» [251]

Кох-и-Нур наконец-то попал в руки королевы, но Гора Света так и не смогла зажечь блеск в ее глазах.

Вернувшись в Индию, Дальхузи негодовал из-за такой неблагодарности. Он писал другу, кипя от злости: «Вчера я получил Ваше письмо от 16 июля. О тех нескольких печальных или омерзительных […] событиях в Англии, которых оно касается, мне уже сообщали ранее, и они слишком грустны, чтобы к ним возвращаться. Вы добавляете, что эти беды на моей совести, так как я послал Кох-и-Нур, всегда приносящий несчастье своему обладателю. Кем бы ни был тот хлыщ, от котого вы слышали это… он не знает ни своей истории, ни традиций».

После этого Дальхузи кратко описывает историю алмаза:

«Опуская историю первых императоров, обладавших им, я бы заметил, что обычно считается, что Надир-шаху, который им владел, везло на протяжении всей его жизни; и что Ранджит Сингх, который им также обладал, будучи сыном мелкого заминдара [252], стал самым могущественным принцем в Индии, жил и умер, оставаясь грозой для Англии и в то же время ее лучшим другом, и, как считается, в жизни он процветал. Что касается традиций – когда Шуджу-шаха, у которого забрали драгоценность, впоследствии спросили по требованию Ранджита Сингха, какова цена Кох-и-Нура, он ответил: «Его ценность – в удаче; ибо кто бы им не обладал, он всегда превосходит своих врагов» [253].

В заключение Дальхузи бросал вызов недоброжелателям алмаза, призывая их выступить с заслуживающими доверия доказательствами, если они хотят опорочить его подарок: «Возможно, ваш друг после этого сочтет возможным осчастливить вас новыми доказательствами своего мнения. Я отправил королеве рассказ об этом разговоре с Шуджей-шахом, записанный со слов посланника, передававшего его ответ» [254].

Этим Дальхузи надеялся раз и навсегда пресечь все слухи, ходившие по поводу алмаза с XIV века. В дальнейшем его будет настолько раздражать повторяющаяся тема проклятия алмаза, что Дальхузи напишет: «Если Ее Величество думает, что камень приносит неудачу, пусть она мне его вернет. Я заберу его себе, как и все домыслы на тему невезения, который он якобы приносит» [255].

Насколько подавленным было настроение королевы в день, когда она получила Гору Света, судя по записям в ее дневнике, настолько же приподнятым оно было в день, когда Кох-и-Нур и другие сокровища должны были быть представлены миру: 1 мая 1851 года должно было произойти самое ожидаемое событие в ее правлении. Королева, как и остальные ее подданные, была вне себя от возбуждения при одной только мысли об этом: «Этот день – один из величайших и славнейших в нашей жизни… Он заставляет мое сердце переполняться благодарностью…» [256]

Хотя потеря Роберта Пила еще остро ощущалась и королевой Викторией, и принцем Альбертом, но амбициозный проект помог им забыть печаль. Великая выставка, или, если приводить ее полное название, Великая выставка промышленных работ всех народов, должна была стать величайшим шоу на Земле и проводиться в Лондоне – в сердце империи Виктории.

Помогло то, что Пил сам был энтузиастом Великой выставки. Он посвятил ей месяцы работы и исследований, и в день своей гибели присутствовал на совещании по планированию выставки. Виктория и Альберт решили, что усилия Пила не должны оказаться напрасными. Выставка должна была стать витриной для самых лучших образцов культуры, промышленности и красоты. Альберт играл важную роль на каждом этапе, обхаживая и умасливая британскую бюрократию, чтобы перенести проект с чертежного листа в Гайд-парк.

Королевская чета надеялась, что успех выставки сможет увеличить популярность Альберта. Подданные Виктории ставили его ниже королевы – незначительного члена королевской семьи Саксек-Кобург-Гота, обедневшего и непримечательного государства, чуть больше маленького английского графства [257]. Парламент также относился к Альберту снисходительно, сократив его пособие с £50 000 – обычной суммы, предоставляемой супругу суверена, – до £30 000, и отказался дать Альберту титул пэра. Лорд Мельбурн, предшественник Пила на посту премьер-министра, лично препятствовал желанию королевы дать мужу титул «королевского консорта». Альберт в итоге чувствовал себя сильно недооцененным.